Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Смеркалось. Стояли хипкие осенние сумерки, и он предложил выпить чаю. Позвал к себе. А когда мы пришли на кухню, то он попросил сначала вымыть посуду. Видимо, накануне была вечеринка, потому что вся раковина была засыпана грязными тарелками горой. Обычно я не мою посуду. Особенно в гостях. А дома рядом со мной всегда был кто-то, кто помогал по хозяйству. Я люблю, когда чисто и красиво. А времени на это нет. Артистка, что с неё взять. Но почему-то тогда я встала и начала мыть эту посуду. Ни до, ни после такого со мной не случалось. И у него был противный кот, который не терпел женщин в доме. Он нападал из-за угла. Мы болтали. Смеялись. Но я сердилась на такое красивое и такое дурацкое животное. И тогда в дом вошёл его отец. Я была настолько юна, что испугалась, как бы он не подумал, что мы целовались или что мы встречаемся. Или что я осталась после той вечеринки! Я бросила недомытую тарелку. Оторвала кота с ноги. Пробурчала что-то невнятное и скрылась. Потом мы виделись с этим мальчиком ещё и ещё, и я вновь и вновь вспоминала его красивое и совершенно дурацкое животное и думала, что мне понравилось там мыть посуду. Так в конце концов и влюбилась. По уши! Меня с порога приручили. И я всё чаще начала появляться в этом доме. С компаниями и без. Пока однажды не осталась на ночь.

Потом я летала на крыльях любви несколько прекрасных месяцев. Было сложно. Телефонов не было. Была вахта моего института, на которой можно было оставить записку или посмотреть расписание чтобы подкараулить. Всё. Я же была столь горда и уважительна к его пространству, что никогда не поднималась без приглашения. Просто знала, где окна. Могла идти то одной дорогой, то другой, чтобы взглянуть на кухню или гостиную. А вдруг бы он подошёл к окну? А вдруг бы он заметил меня и улыбнулся? Ну конечно, и рукой бы мне помахал! А может, даже схватил бы куртку, и скатился вниз, и меня провожал?..

Но никогда такого не случалось. Никогда. А в один ужасный день, накануне моего отъезда на съёмки на целых три недели (!), он на свидание не пришёл. Назначил встречу попрощаться – и не пришел… Я раздвинула, точнее задвинула все свои дела и не как какая-нибудь там Золушка. Я – минута в минуту – была у его двери. И стояла там грустно, до тех пор пока не погасли все окна дома напротив. Тогда я превратилась в тыкву. С пустой головой долго спускалась по лестницам. Прислушивалась к лифту. Наконец вышла в летнюю Москву и пошла гулять по бульварам. Я так часто делала. По кольцу ходила. Кругами. Удобно думать и тексты учить. В ритм шагов. И не потеряешься: кольцо-то – круглое. Прогуляла до утра. До поливальных машин. Потом села в самолёт и улетела в Палангу. Там настоятельно требовала себе двухместный номер. Потому что мы же договаривались – он прилетит. Съёмки не каждый день, можно купаться и загорать. Я названивала по междугородной. И ведь я всё так и не знала, что случилось! Жив ли? Может, беда? Может, могу помочь? Похитили инопланетяне? Мне отвечали связисты: «Девушка, минуточку. Москву вызываем». Я слушала глухие равнодушные щелчки, с замиранием сердца встречая каждый последующий. Связь бежала по каналам, трясла провода, реле мерно постукивали… «Москва не отвечает», – разочарованно произносил далёкий голос. И так было два дня. На третий кто-то подошёл к телефону и сказал, что его нет. Он меня так часто просил делать, если ему надоедали звонками. Я успокоилась. Живой. Был. Просто сейчас – нет. В один из дней я наконец дозвонилась и спросила: когда прилетаешь? Он говорил долго и маловразумительно. Мой вопрос был гораздо проще, поэтому я повесила трубку.

Оказалось, в тот момент у него случился бурный роман. Как и все прочие – крайне стремительный. С этой девушкой мы случайно познакомились, как только я вернулась в город. Разговорились, разоткровенничались, и тут выяснилось – переживаем-то мы из-за поведения одного и того же человека! Мы стали подругами. Кстати, близкими и на много лет. Он остался и без неё, и без меня. Впрочем, он любил оставаться один. Он всё для этого делал.

Сказать, что я была тогда огорчена – ничего не сказать. Я обожала курицу. И любила есть её сердце. Сырым. Пока потрошу. Ну, я вообще сырое мясо люблю. Всякие тартары – хлебом не корми. И вот всякий раз, когда я сладострастно поглощала трепещущую плоть, я представляла себе, что это вот конкретно его сердце. И так я делала всегда, когда ела сердца. Даже не так давно себя поймала: ела что-то невообразимое из куриных сердец и по привычке назвала про себя это имя. Посмеялась.

Мы встречались ведь потом в компаниях постоянно, много лет. Один круг. Мало только что помню уже. Как-то заехал с приятелем в гости ко мне, мы посидели, выпили чаю. Однажды, по случаю, позвал на дачу к друзьям. Мы послушали музыку в дороге, пошутили, побродили по темноте вдоль реки. Потом он отвёз меня домой. Даже невинного поцелуя между нами не было. Будто мы малознакомы. И снова мы виделись и виделись через чужие головы и разные судьбы, замешенные в одном большом котле.