Общага-на-Крови

Она была одета в какую-то легкую блузку и юбку, на ногах – полосатые носки и тапочки, в волосах – заколка. Воздух растрепал ее блузку, сбил набок юбочку, сорвал одну тапку, дыбом поднял волосы. Она упала все в той же позе – с закрытым руками лицом, ничком, чуть подогнув колени. Она ударилась об асфальт, и нижняя половина тела, выгнувшись в талии, подлетела обратно вверх и снова упала, а верхняя – голова, плечи, руки, грудь – словно приклеилась к асфальту и не вздрогнула. Девочка осталась лежать рядом с двумя мокрыми следами от автомобильных колес под высокой стеной общаги.

Отличник постоял, мигая, открывая и закрывая рот, и медленно, как сквозь воду, двинулся к ней. При каждом шаге земля словно бы проваливалась под его ногами. Качаясь, он приблизился и опустился на колени. Глаза девочки были закрыты, губы сомкнуты, волосы облепили лоб и щеки. Голова, как крутое яйцо, упавшее со стола на пол, казалась плоской с той стороны, какой лежала на асфальте. Вокруг пестрели черные капельки. С правой стороны лба к правому виску бежала алая трещинка. Руки и ноги выглядели совершенно целыми, они были живые, незагорелые, свежие, теплые. Юбка задралась, обнажив ляжки и чистые белые трусики. Ноги были подогнуты так естественно, словно девочка лежала в своей постели.

Отличник трясущейся рукой коснулся ее мягкого плеча, будто хотел разбудить, но боялся этого. И вдруг веки девочки поползли вверх, оголяя пустые глазные яблоки, губы расклеились, и вместе с кровью с них сорвался кусочек зуба.

– М-мама… – прошептала девочка.

Часть вторая

Место самоубийства быстро обступила полуодетая толпа. На балконах до самого девятого этажа стояли зрители – девушки в запахнутых халатах поверх ночнушек, голые по пояс парни. Везде открывались окна, из них высовывались обнаженные плечи и лохматые головы. Взглянув, полуодетые люди из толпы уходили, чтобы через три минуты вернуться одетыми, и толпа постепенно обрастала одеждой. Гапонов в майке и трико суетился вокруг девочки. Он встал на колени, взглянул в ее открытые глаза без зрачков, поднес палец ко рту, желая, видимо, почувствовать дыхание. Возле головы девочки уже натекло много крови, такой яркой в это яркое утро, и два тонких ручейка хищно потянулись к ногам толпы от волос девочки, словно тени дьявольских рожек. Гапонов вскочил и, матерясь, стал расталкивать людей, освобождая пространство вокруг тела.

– Не подходи, лядь, разодись! – орал он. – До ментовки трогать нельзя! Отоди на два метра, блин, сказал же! Отоди, козел!..

Отличник тупо стоял в толпе, и тут Гапонов его увидел.

– Ты свидетель? – сразу спросил он.

– Чего? – с внезапной жуткой злобой вдруг ощерился Отличник.

– Как она прыгнула, – не замечая злобы, пояснил Гапонов.

– Я, – глухо сказал Отличник.

– Сама она или столкнули?

– Сама, – тщательно выговорил Отличник.

– Значит, самоубисво, – быстро сделал вывод Гапонов.

– Она хоть жива?.. – спрашивали из толпы.

– Помрет сечас! – яростно крикнул Гапонов. В чистом, просторном небе лучился солнечный свет, сиял по всей земле. Стояли дома. Проезжали машины. На остановке разгружался троллейбус. В липе чирикали воробьи. Толпа вполголоса гомонила, и Отличник слушал ее шум, не оглядываясь на говорящих.

«Что случилось?» – «Девчонка разбилась». – «Убили?..» – «Говорят, сама». – «Откуда?» – «Говорят, с крыши…» – «Девятый этаж…» – «Господи!» – «Все, покойница…» – «Вроде жива еще». – «Глаза хоть бы закрыли…» – «А чего лежит-то?..» – «Простыню надо…» – «Сказали, дышит еще». – «В сознании?..» – «Мамочка, она же с нашего курса!..» – «Убили?!» – «Нет, я ее не знала». – «С девятого этажа – это все, конец». – «Крови-то сколько…» – «Чего не поднимают?» – «Кто-то видел, как?..» – «Вроде кто-то видел…» – «„Скорую“ ждут, что ли?..» – «А позвонили?» –

«Она на третьем этаже жила…» – «С третьего этажа так разбилась?..» – «У нас в доме в прошлом году мужик с пятого этажа упал, и ни фига». – «Сама, что ли?..» – «Ментовка сейчас приедет». – «А как звали-то ее?» – «Вроде дышит еще…» – «Все равно умрет». – «Убиться и с первого этажа можно…» – «Господи, какая дурочка!..» – «Из-за чего она?» – «В этой общаге уже который случай…» – «А родители-то как?..» – «Боже мой!» – «Димка, я не могу смотреть…» – «Хоть бы юбку задернули…» – «Молоденькая еще…» – «Она из нашей общаги, да?» – «Если сама, было, значит, из-за чего…» – «Ментовку ждут, не велели трогать». – «Осторожно, по ногам как по асфальту!..» – «Давно это было-то?» – «Не знаю, что с родителями будет…»

Кто-то плакал в толпе. Отличника задели за локоть, и он оглянулся. Рядом стоял красный, страшный Ванька, а с ним – бледная Нелли в туго затянутом на поясе халате.