Общага-на-Крови

– Ты мне зубы не заговаривай! – перебила его комендантша. – Знаю я, как у вас ничего не бывает! Вы, товарищ следователь, обратите внимание, что в его комнате постоянно пьянки и дебоши. Они небось и довели ту девчонку до самоубийства – мыслимое ли дело-то жить в таких условиях! И заметьте, с ней не разговаривали, хотя живут рядом, – значит, невзлюбили за что-то и выживали. Вот и выжили, сволочи! Сперва довели до психоза, а потом этот ей и крышу открыл: мол, скатертью дорога!.. Да он, может, сам и спихнул ее, от них всего ожидать можно! Вы за них возьмитесь, товарищ следователь, они ее довели, причем специально, рассчитали все, это точно, и никто больше не виноват!..

Отличник обомлел. Он обвел глазами лица находившихся в комнате – тупые, внимательные лица, – и вдруг понял, что дикий бред, рожденный страхом Ботвы за своего мужа, осядет в голове следователя прочнее, чем все его истины. Следователь и сам хочет верить в то, что кто-то из-за зависти к четырехместной комнате на одного мог затравить девочку. А то, что кто-то из-за стыда может отказаться от жизни на земле, ему не понять никогда.

– Да вы с ума сошли, что ли?! – закричал Отличник. – Да сравните, как жила она и как остальные! Почему она так жила? Потому что Ринат Ботов устроил ей это и в оплату пользовался ею! Я вчера видел, как он ломился сюда, а она его не пускала! Это он ее довел! После всего, что он с ней сделал, ей жить стыдно было!

Ринат, скрестив руки на груди, пренебрежительно улыбнулся.

– Не ори!.. – завизжала комендантша. – Заткнись, сопляк!.. Да он со злобы поклеп наводит, товарищ следователь! Он же сейчас скажет, что это Ринат ее столкнул, что я столкнула, что вы!.. Не было у Рината никакой связи! Сама я ее пустила, потому что жалела! А эти суки иззавидовались и травили!..

– Хватит базара! – рявкнул следователь. – Разорались, как… – Он споткнулся, растеряв мысли, и громче, чем прежде, добавил: – Ей ведь и восемнадцати не было! Развращение малолетних – это статья! Молчать! – Он хлопнул ладонью по бумагам, увидев, что комендантша снова подалась вперед и открыла рот. – Вижу я, что каша у вас тут порядочная заварена!.. – Он потер лоб. – Ладно, разберемся… Никто не виноват – значит, нет состава преступления, а если кто виновен – понесет наказание. Это всем ясно?

Комендантша, побагровев, сопела. Ринат улыбался. Гапонов ковырял ногти. Отличник опустил голову и закрыл глаза.

– Буду всех вызывать повестками, – предупредил следователь. – Иди распишись, как там тебя…

Трясясь от недавнего напряжения, Отличник вернулся в свою комнату и застал там одну только Нелли. Он сел за стол, налил себе холодного чая и, внутренне кипя, начал пересказывать ей всю свою историю. Но к концу рассказа ярость его утихла, и он завершил в спокойной и горькой злобе. Нелли молчала, то ли слушая его, то ли нет, и только прикуривала сигарету от сигареты.

– Не мучайся, Отличник, – наконец сказала она. – Мы здесь все равно живые… А ей там уже хорошо.

– Где это «там»? – ухмыльнулся Отличник.

– Ты не веришь, что после смерти будет что-то еще?

– Не верю.

– И ты не веришь в бога?

– Нет, – мрачно и твердо сказал Отличник.

– Почему? – как-то странно улыбнулась Нелли.

– Потому что сам бы я никогда не выдумал бога, если бы решил объяснить этот мир.

– Ты атеист, – с опаской сказала Нелли. – Но атеизм не попытка достичь истины, а способ примирить себя с неспособностью ее постигнуть. Я так думаю, что он – просто усталость человечества. Не надо, мол, ни награды, ни кары – дайте исчезнуть, оставьте в покое…

– Я не устал, – возразил Отличник. – Просто бог не моя истина.

– Значит, тебя гордыня заела. Ты сам себе хочешь быть богом. Из таких, как ты, выходят фашисты. Надо смирить гордыню.

Отличнику совсем не хотелось говорить на эту тему. Эта тема казалась ему сейчас вообще неуместной. Но он был зол, и злость подзуживала отвечать.

– Пусть сначала бог свою гордыню смирит. А то он господин, а я – раб. Нечестно. Я живу, стараюсь, как лучше, а он меня потом судит и карает. Кара – это насилие. Истина несовместима с насилием. И если бог – истина, значит, его нет. Ведь бога без справедливости не бывает. Вот если бы после смерти он всех поголовно отправлял в рай…

– Такой бог никому не был бы нужен, – закончила Нелли.

– Дело вкуса, – пожал плечами Отличник.

– А может, он специально посылает нам сомнения, чтобы мы через сомнения, через страдания пришли к нему?

– Зачем? – хмыкнул Отличник. – Он высшее существо. Он всемогущ. Он и так в единый миг может сделать всех людей верующими. А страдания, Нелли, даже духовные, ведь не ведут к вере. И вообще, если в бога верят, чтобы выпросить у него чего-нибудь, то это не вера, а бессилие. А я понимаю так, что вера должна идти от силы. Ну, когда у тебя все есть и ты видишь, что в сумме это рождает новое качество мира – присутствие в нем бога.

– А если бог просто так хочет? – с каким-то внутренним ослеплением, словно перед вспышкой бешенства, настойчиво добивалась своего Нелли. – Понимаешь: хочет, и все!