Общая культурно-историческая психология

Что же явилось причиной провала? Думаю, та самая психологическая причина, которую я пытался показать на примере рассуждений Лурии и Коула о психологии: психологи хорошо понимают, что по отношению к испытуемым надо говорить о движущих ими целях, но вот свои цели предпочитают не озвучивать… И либо делают свои исследования ради скрытых целей – вроде получения финансирования для летней поездки в теплые края, – или же, как Боас, думают о том, как улучшить жизнь людей, а не понять их.

Именно эта страстная битва за то, как улучшить американскую демократию, была главным движителем Мид по всей жизни. И не только ее, но и жизнь всех отсталых народов, которых ей обязательно нужно было подтянуть к американскому образу жизни. Похоже, именно этим она уже была озабочена, когда поехала воплощать идеи Боаса на Самоа.

«Несмотря на свое откровенно враждебное отношение к Мид, Фримэн нисколько не сомневается в ее научной честности и добросовестности. “Заблуждения” Мид он объясняет отчасти методологической неискушенностью, плохим знанием языка и специфическим подбором информантов.

Поселившись не среди туземцев, а в доме знакомых американцев, Мид тем самым невольно сузила круг своих возможных человеческих контактов. Девушки, которых она расспрашивала о крайне деликатных сексуальных сюжетах, могли просто подшутить над ней или поведать молодой исследовательнице то, что ей хотелось услышать.

Но главное – Мид приехала на Самоа во власти предвзятой идеи и не столько проверяла, сколько пыталась доказать ее.

А восторженный прием, оказанный книге, объясняется тем, что миф о мире, где живут счастливые люди, не знающие конкуренции и погони за несбыточным, пользующиеся сексуальной свободой и т. д., как нельзя лучше отвечал духовным запросам мечтавшей об идеале американской и западноевропейской публики 1930-х годов» (Там же, с. 416).

По большому счету, хорошее описание того, как американцы попадаются на подобные утки о других культурах, могло бы стать лучшим кросс- культурным исследованием. Но в нем американцы явно проиграли… Какая же это будет настоящая имперская наука?!

Глава 3 Антропология и психология. Крёбер

Одним из первых и самых успешных учеников Боаса был Алфред Луис Крёбер (1876–1960). Докторскую диссертацию по антропологии он защитил еще в 1902 году, после чего очень много занимался культурой.

Крёбер не был психологом, но в одной из его работ есть удивительные размышления о роли психологии в работе культурного антрополога. Я не хочу посвящать Крёберу полноценную главу, поэтому разберу только это место из написанной в 1957 году книги «Стиль и цивилизация».

Статья посвящена чисто антропологическим вопросам. Но как только Крёбер начинает размышлять о методе, он вынужден заговорить о психологии. Возможно, именно это рассуждение Крёбера объясняет, как из культурной антропологии рождается кросс-культурная психология.

Метод этот заключается в том, что антропологи склонны изучать «небольшие культуры», а потом переносить выработанные ими в этих исследованиях подходы «на изучение культур великих цивилизаций, искренне веря, что эти великие культуры также обладают всеобъемлющим единством и тесной внутренней координацией, которые могут быть отчетливо сформулированы.

Достаточно интересно, что в этих формулировках, – независимо от того, относятся ли они к великим цивилизациям или к небольшим культурам, – антропологи очень часто используют язык психологии.

В качестве примера можно привести знаменитую книгу Р.Бенедикт “Модели культуры”, в которой делается попытка обрисовать стиль, характерный в целом для каждой из трех специально отобранных небольших культур. Когда приводятся примеры, иллюстрирующие те или иные положения, используется привычный язык, которым обычно характеризуют культуру: в этих случаях речь идет об обычаях, верованиях, нравах, идеалах.

Но по мере обобщения появляется все больше и больше психологии, и итоговая характеристика дается в терминах, которыми психологи обычно характеризуют темперамент, более того – в терминах психиатрии: культура зуньи характеризуется как аполлоническая, культура добу как параноидальная, культура квакиутль как мегаломаническая. Можно сослаться на ряд других работ – М.Мид, Бейтсона, Горера, работу все той же Бенедикт, посвященную изучению японской культуры, “Хризантема и меч”.

Эти авторы подобным же образом склонны оперировать понятиями национального характера или темперамента – причем национальный характер представляется им квинтэссенцией повседневного, построенного на обычае поведения» (Крёбер, Стиль, с. 237–238).