Общак

— Если на то пошло, мы все едино на пути к смерти, — сказал Кузен Марв. — Только я бы предпочел бежать по этому пути с сундуком денег, чем брести нищим.

Фиц немного подумал, его правое колено выбивало нервную дробь, стукаясь о бардачок.

— Я во второй раз не пойду, приятель.

— Выбор за тобой, — сказал Кузен Марв. — Но пересчитывать шестизначную сумму я тебя уже не позову.

— Я так и не увидел своей доли из тех вшивых пяти кусков, которые мы взяли в прошлый раз.

— Но вы же забрали деньги, — сказал Кузен Марв.

— Их забрал Брай.

Движение уже заметно поредело, когда они проехали мимо стадиона «Гарвард», первого футбольного стадиона в стране, и еще одного здания, которое как будто потешалось над Марвом, еще одного места, где его высмеяли бы, если бы он попытался туда войти. Вот что творит этот город: на каждом повороте он тычет тебе в лицо своей историей, чтобы ты ощущал себя козявкой в его тени.

Кузен Марв повернул на запад и поехал вдоль реки, теперь на дороге не было никого.

— В таком случае я заплачу тебе.

— Что?

— Я серьезно. Только я хочу получить кое-что взамен. Во-первых, никому ни слова о том, что я тебе говорил. Во-вторых, найдешь место, где я смогу перекантоваться пару дней.

— Ты ведь не на улице живешь, — сказал Фиц.

До них донесся металлический стук, Марв поглядел в зеркало заднего вида и увидел, как крышка багажника болтается вверх и вниз под дождем.

— Чертов багажник! Ты его не закрыл.

— Я закрыл.

— Значит, плохо закрыл.

Крышка багажника продолжала хлопать.

— Это верно, живу я не на улице, — сказал Кузен Марв. — Но каждая собака знает, где я живу. Не то что ты — даже я не знаю, где ты живешь.

Крышка багажника опустилась, а затем снова взмыла в воздух.

— Да закрывал я его, — сказал Фиц.

— Это ты так думаешь.

— Мать твою! Притормози, сейчас он у меня получит.

Марв завернул на одну из стоянок на берегу реки Чарльз, где, по слухам, собираются педики, у которых в обыденной жизни имеются жены и дети. Единственной машиной на стоянке оказался старый американский рыдван, который, судя по виду, простоял здесь не меньше недели: лежалый снег на радиаторе отчаянно сопротивлялся, все же проигрывая битву дождю. Сегодня суббота, вспомнил Марв, наверное, педики сидят по домам, с женами и детьми, делают вид, что вовсе не любят фильмы с членами и Кейт Хадсон. Место было безлюдное.

— Так ты приютишь меня или нет? — спросил Марв. — Только на сегодня, ну, может быть, еще на завтра.

Он остановил машину.

— К себе не поведу, но я знаю одно место, — сказал Фиц.

— Кабельное там есть? — спросил Кузен Марв.

— Да ты что, совсем рехнулся? — проворчал Фиц, выбираясь из машины.

Он подбежал к задней части машины, одной рукой захлопнул багажник и пошел обратно к пассажирской дверце. И вдруг вскинул голову — багажник снова открылся.

Марв наблюдал, как лицо Фица каменеет от ярости. Тот снова подбежал к багажнику, схватился за крышку обеими руками и захлопнул с такой силой, что вся машина содрогнулась, вместе с Марвом.

Затем стоп-сигналы, заливавшие лицо Фица красным светом, погасли. В зеркале заднего вида он встретился взглядом с Марвом и в это последнее мгновение понял, к чему все идет. Ненависть, вспыхнувшая в его глазах, кажется, была направлена не столько на Марва, сколько на себя самого — за тупость!

«Хонда» дернула всеми четырьмя колесами, когда Марв дал задний ход и переехал Фица. Он услышал возглас, всего один, да и тот как будто издалека, и было нетрудно представить, что по днищу машины скребет мешок с картошкой или же чертовски большая праздничная индейка.

— Твою мать! — услышал сквозь шум дождя Марв свой собственный голос. — Твою мать, твою мать!

А потом он проехался по Фицу вперед. Нажал на тормоза, дал задний ход и повторил все еще раз.

После нескольких повторов он оставил тело и поехал к своей машине. Протирать «хонду» не было нужды: самое лучшее в зиме то, что все ходят в перчатках. Можешь даже спать в них лечь, и ни у кого не возникнет ни малейшего подозрения, тебя разве что спросят, где ты купил такие.

Выбравшись из «хонды», он поглядел через стоянку на то место, где лежало тело Фица. Отсюда его почти не было видно. Издалека оно напоминало кучу мокрых листьев или старого снега, тающего под проливным дождем. Да какого черта! То, что он принимает отсюда за тело Фица, вообще может быть игрой света и тени.

И в этот миг Марв подумал, что он один из самых опасных людей, живущих сейчас на белом свете. «Я забрал жизнь».

Марв сел в свою машину и тронулся с места. Второй раз на этой неделе он напомнил себе, что пора менять дворники.

Боб спустился по лестнице в подвал с Рокко на руках. Помещение было пустое и чистое, каменный пол и каменные стены выкрашены белой краской. Под стеной, напротив лестницы, стоял черный бак для мазута. Боб прошел мимо него так, как проходил всегда, — быстро, опустив глаза в пол, — и отнес Рокко в тот угол подвала, где отец Боба много лет назад установил раковину. Рядом с раковиной были полки, на которых хранились разные старые инструменты, башмаки, банки с краской. Над раковиной висел шкафчик. Боб поставил Рокко в раковину.