Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

На следующий день Грейс разливал суп в столовой для бездомных. Этот визит ассоциировался с благотворительностью, а значит милосердием, состраданием, стремлением к социальной справедливости, сочувствием тем, кому не повезло. Похоже, человек, который способен на такие чувства, став президентом, будет защищать равенство. Кандидатам надо сделать только первый шаг, все остальное за них сделают сами избиратели, послушно приняв сигнал и безошибочно расшифровав его.

Иногда Гарольд, наблюдая за ходом кампании, приходил к выводу о том, что она имеет очень глубокий смысл. Несмотря на все банальности, несмотря на всю пошлую театральность, избирательная кампания была поистине благородным мероприятием. Правда, иной раз Гарольда чуть тошнило от отвращения.

Командный дух

Гарольда сильно беспокоила вот какая штука: избиратели по большей части придерживались центристских взглядов, то есть были весьма умеренны в своих предпочтениях. Но политические ценности нельзя выражать абстрактно. Они выражаются в контексте кампаний, а кампании придают конкретную форму выражению политических взглядов.

Смысл кампании в том, чтобы обратиться к нейтрально настроенному обществу и поляризовать его. Партии преобразуются в соперничающие команды. Высоколобые советники тоже организуются в команды. Образуются два гигантских пространства идей – идейное пространство демократов и республиканцев. Начинается конкуренция ментальных моделей – которая из них возобладает в стране на следующие четыре года. Решение возможно только одно: или-или. Избирателям, которым не нравится ни одно из господствующих идейных пространств, придется зажать нос и все же сделать выбор. Иначе говоря, президентская кампания берет умеренно и миролюбиво настроенную страну и раскалывает ее на два непримиримых лагеря.

Гарольд неделя за неделей наблюдал, как Грейса постепенно, но неумолимо засасывает идейное пространство его партии. В глубине души Грейс придерживался оригинальных и своеобразных взглядов, но лихорадка заключительной фазы президентской гонки сделала свое дело. Грейса поглотили толпы сторонников, дела партийного аппарата и взаимоотношения со спонсорами. Если бы вам вздумалось судить о Грейсе по тем словам и речам, что он произносил в последние недели перед выборами, вы бы решили, что перед вами вообще не человек, а живое и дышащее олицетворение партийной позиции, родившееся из политической истории и подчинившее себе индивидуальный разум.

Единственное, что осталось в Грейсе прежним, несмотря на все перипетии кампании, – это его душевное равновесие. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не терял хладнокровия. Он никогда не паниковал. Из всего своего штаба он был самым спокойным человеком. Своим спокойствием он притягивал к себе всех остальных, и это его качество оставалось неизменным. Гарольд видел его в самые напряженные моменты и каждый раз думал: «Как же он красив».

Грейс сохранял полное хладнокровие и в самый день голосования, воплощая порядок и предсказуемость. Он возбуждал доверие. Именно это, вкупе с благоприятными экономическими новостями в этот день и некоторыми другими историческими случайностями, помогло его кампании и вознесло его на самый верх. Гарольд видел улыбку Грейса в ночь после выборов, но не увидел в нем ликования. В конце концов, он ведь был абсолютно уверен в своей победе. Он знал, что станет президентом, еще с четвертого класса средней школы. Он никогда не сомневался в своей звезде.

Но в ту ночь Гарольда поразила Эрика. Все последние недели кампании она была завалена работой, которая вконец ее измотала. Гарольд нашел ее в одной из комнат отеля, вдали от зала, где готовились к праздничному банкету. Эрика сидела в кресле и сотрясалась от рыданий. Гарольд подошел к жене, сел на подлокотник кресла и ласково положил ладонь на шею Эрики.

А Эрика думала о своем жизненном пути. Она думала о деде-мексиканце, как он с риском для жизни пробирался через американскую границу. Думала о другом деде, который приплыл в Америку на пароходе из Китая. Вспомнила жалкие квартиры, в которых жила когда-то с матерью. Вспомнила дверь, которую было невозможно закрыть: ее столько раз перекрашивали, что она разбухла и перестала входить в дверной проем. Она думала о мечтах и надеждах своей матери, которая так часто ощущала свое ничтожество.

Потом она с гордостью, но в еще большей степени с изумлением подумала о Белом доме, где ей теперь предстоит работать, о том, как удивителен был накал борьбы в ходе кампании, о том, как она любит людей, которые помогли ее боссу войти в кабинет, который когда-то занимал Авраам Линкольн. За плечами Эрики была многовековая история, многие поколения предков – трудяг и скитальцев, но ни у одного из них не было даже малейшего шанса на такую удачу, на тот жребий, который выпал теперь Эрике.

Глава 20. Мягкий подход