Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

У электората, казалось, были какие-то скрытые эрогенные зоны. Консультанты, словно неумелые любовники, пытались нащупать их методом проб и ошибок. Два предвыборных штаба могли вести ожесточенную дискуссию о налогах, но на самом деле спор шел о неких глубинных ценностях, которые не назывались вслух, но тем не менее задевали людей за живое. Кандидаты спорили о материальных вещах, простых и вроде бы всем понятных, но на деле разговор шел о духовных ценностях: кто мы и какими мы должны быть?

Однажды во время очередного перелета Гарольд попытался изложить Эрике и Грейсу свою теорию о том, каким образом, например, отношение к энергетике может запустить дискуссию о ценности природы, общества и развития личности. Конкретная проблема должна быть всего лишь триггером, провоцирующим цепь размышлений о духовных и моральных ценностях. Но Грейс был утомлен настолько, что не мог следить за логикой Гарольда. Во время перелетов он попросту отключал мозг, давая ему немного передохнуть. Эрика сидела рядом, стуча по кнопкам своего «Блэкберри». Гарольд умолк, и после паузы Грейс устало произнес:

– Все это было бы страшно интересно, если бы мы сейчас не сидели по уши в дерьме на самой середине дистанции.

Но Гарольд продолжал наблюдать, ведь он по природе своей был наблюдателем. Под бурной поверхностью обвинений и контробвинений соперничавших кандидатов он разглядел течение важнейших дискуссий, в ходе которых многое обсуждалось без слов. Этот невидимый спор о важнейших вещах глубоко трогал душу нации и делил ее на два непримиримых лагеря.

Один из таких подспудных споров касался природы лидерства. Оппонент Грейса похвалялся тем, что доверяет своему природному чутью, принимает решения быстро и сразу начинает их выполнять. Он утверждал (и при этом бессовестно лгал), что не тратит времени на чтение «заумных книг» и газет. Он рисовал себя как человека действия, верного друзьям, сурового к врагам, как человека, принимающего быстрые и сильные решения.

Грейс, с другой стороны, воплощал тип рассуждающего лидера. Он производил впечатление человека, который много читает, тщательно обсуждает возникшие проблемы, вникает в нюансы и различает оттенки. Он производил впечатление осмотрительного, умного, пытливого и спокойного человека. Иногда, давая интервью, он старался создать впечатление, что читает больше, чем это было на самом деле. Итак, в предвыборной гонке соперничали два представления о природе лидерства.

Другой подразумеваемый спор касался нравственных устоев нации. Самый простой способ выяснить, кто будет голосовать за, а кто против Грейса, заключался бы в том, чтобы спросить избирателей, ходят ли они в церковь. Люди, посещающие церковь раз в неделю или чаще, скорее всего, проголосовали бы против Грейса. Люди, которые вообще не ходят в нее, скорее всего, проголосовали бы «за». И это несмотря на то, что сам Грейс был верующим человеком и посещал церковь регулярно.

Тем не менее схватка этих двух людей и их партий поставила избирателей по разные стороны невидимых моральных баррикад. Люди по одну сторону считали, что Бог играет важную роль в человеческих делах. Люди по другую сторону в это не верили. Люди из первого лагеря говорили о необходимости подчинения Божьей воле и о незыблемых, установленных Богом нравственных моральных правилах. Люди из противоположного лагеря не любили говорить о таких вещах.

Шли и другие подспудные дебаты – о географии, образе жизни и подразделении на социальные группы. Люди, жившие в густонаселенных районах страны, были готовы поддержать Грейса. Люди, голосовавшие в регионах с меньшей плотностью населения, поддерживали его оппонента. Тут дело было в том, что у представителей этих двух групп были разные представления о личном пространстве, индивидуальной свободе и коллективной ответственности.

Каждый день специалисты по опросам общественного мнения в штабе Грейса придумывали все новые способы препарировать электорат. Люди, любившие моторные виды спорта – гонки на мотоциклах, катерах или снегоходах, – были против Грейса, а избиратели, предпочитавшие пешие походы, велосипед и серфинг, высказывались в его пользу. Люди, на письменных столах которых всегда царил порядок, не поддерживали Грейса, а любители «рабочего беспорядка» были за него.

Самое интересное, что многие вещи, казалось бы не имевшие ничего общего между собой, оказались тесно связаны. Образ жизни тесно коррелировал с политическим выбором, политический выбор был предопределен теми или иными философскими взглядами, а последние, в свою очередь, определялись отношением к религии и морали, и так далее, и тому подобное. Избирательная кампания не запускала разряды в нейронных цепях избирателей непосредственно, она делала это намеками, через окольные связи этих цепей.

Однажды оппонент Грейса отправился на охоту. Это событие тоже запустило цепь ассоциаций в головах потенциальных избирателей. Охота – это оружие, а значит, это личная свобода, традиционные добрососедские отношения и консервативные общественные ценности, подразумевающие почитание семьи и Бога.