Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

В предвыборном штабе Грейса решили считать людей противника дьявольски умными исчадиями ада. Собственную команду люди Грейса считали расколотой из-за внутренних дискуссий (которые, разумеется, свидетельствовали об интеллектуальной мощи и независимости суждений участников), в то время как штаб соперников выступал единым фронтом и атаковал дружно (это, естественно, было признаком того, что все они – неотличимые один от другого безликие клоны). Иными словами, сторонники Грейса умны, но расколоты, а сторонники противника звезд с неба не хватают, но дисциплина у них образцовая.

К осени избирательная кампания превратилась в бесконечную череду перелетов. Грейс проводил в аэропортах по несколько предвыборных митингов в день, стараясь как можно чаще появляться на экранах телевизоров. Все дебаты в штабе сводились к одному: где взять денег на оплату телерепортажей и как расставить массовку перед камерами.

Кандидаты обменивались оскорблениями, разносившимися по эфиру со скоростью лесного пожара. СМИ непрерывно публиковали рейтинги и давали прогнозы (каждый из них был маленькой промежуточной победой для одного из кандидатов) – минута за минутой, час за часом, день за днем, хотя было совершенно неясно, значат ли что-нибудь все эти рейтинги и прогнозы для настоящего избирателя. Штаб Грейса переходил от безудержного оптимизма к глубокому унынию и обратно с непостижимой быстротой. Один сенатор принял участие в одном из митингов и заявил о своей непоколебимой вере в победу Грейса, но на другой день тот же сенатор пошел на попятный и предрек Грейсу неминуемое поражение.

Бесчисленные консультанты оттачивали на Грейсе свое мастерство. Нельзя говорить просто «семьи» – надо говорить «семьи трудящихся». Ни в коем случае не говорите «потратить» – говорите «инвестировать». Это жонглирование словами должно было вызывать нужные ассоциации в умах избирателей.

Основная часть кампании проходила, однако, вдали от кандидата, и заключалась она в работе консультантов, готовивших предвыборные телевизионные ролики. Эти ролики предназначались для избирателей, абсолютно не интересовавшихся политикой и прискорбно невежественных в вопросе о том, какие идеалы отстаивал кандидат.

То и дело всплывали странные и даже нелепые темы, выливавшиеся в ожесточенную перепалку между кандидатами. Например, Грейс и его оппонент целую неделю обвиняли друг друга в том, что все больше детей в стране страдают ожирением, хотя было абсолютно непонятно, какое отношение они оба имеют к проблеме и как они собираются ее решать. Незначительный кризис в Ливане стал поводом для следующего поединка, при этом каждая сторона демонстрировала твердость и решительность, клеймя противника за предательство национальных интересов. Возникали и гротескные скандалы по совершенно ничтожным поводам. Люди из штаба Грейса пришли в ярость, когда кто-то «слил» им из штаба противника служебную записку под заголовком «Как нам их нае…». При этом никому бы в голову не пришло возмутиться по поводу бумажек в собственном штабе, в которых подобная лексика встречалась в отнюдь не меньшем изобилии.

Вообще весь процесс казался невероятно глупым и мелочным. Но Гарольд все же не мог иронически отстраниться от него, потому что во всех этих событиях чувствовался накал неподдельной страсти. Тысячи, а иногда десятки тысяч людей диким ревом выражали свою поддержку Грейсу. Иногда это напоминало какую-то разнузданную языческую вакханалию.

Учитывая все, что он до этого знал о жизни, Гарольд пришел к выводу, что все эти предвыборные банальности на самом деле играют роль триггеров, спусковых крючков. Они действительно запускали цепи ассоциаций в головах людей. Как-то Грейс провел целый час на фабрике по изготовлению флагов, где его фотографировали в самых разных ракурсах. Казалось бы, невозможно придумать ничего глупее^{448}, чем вид Грейса, держащего в руках сразу несколько американских флагов самых разнообразных размеров, но каким-то непостижимым образом это зрелище запускало в мозгу избирателей нужные подсознательные ассоциации.

В другой раз, в долине Монументов, Грейса взгромоздили на что-то вроде верстака, и он обратился с него к избирателям, возвышаясь на фоне пейзажей, в которых были сняты все эти вестерны с Джоном Уэйном[127]. Импровизированная шаткая конструкция тоже помогла навеять нужные ассоциации.

Устроители и организаторы кампании иногда и сами не до конца понимали, что они делают. Они жили в вихре хаотических данных. К каким только ухищрениям они ни прибегали, надеясь, что какие-то из этих данных заставят что-то щелкнуть в мозгах избирателей. Они придумывали какую-нибудь фразу, вставляли ее в речь Грейса, а потом наблюдали, кивнут ли люди в знак согласия, слыша эту фразу. Если публика кивала, фразу сохраняли в речи, если нет – вычеркивали.