Общество Должников (СИ)

— Шутки шутишь? — спросил Стояло, потрогав фингал пальцами. — Этот тип сказал, что ты его пригласил. Дескать в подвале завелся жирбергер размером с тачку.

Ретро, — подумал я. Ну ничего себе. Кто ж с утра знал, что ему придется лезть именно в этот подвал.

— Мне нужно было тебя предупредить, — я виновато развел руками. — Уверен он не хотел начинать конфликт.

— Черт, наверное, — Стояло вздохнул. — Возможно я слишком сильно старался отработаться. Ладно, дай лучше сигаретку… Привет Хо.

— Привет мужик.

Пока я распечатывал новую пачку олива уже начала прикладываться к горлышку. Я не стал ее тормозить. Мы сегодня не просто заслужили выпивку, мы нуждались в ней.

В конуре было сумрачно и прохладно. То, что нужно, чтобы перевести дух. Хо сразу же пошла в душ, а я откинул столик, разложил нашу грошовую закуску и выставил стаканы, чтобы создать видимость домашнего уюта. Нет ничего уютнее полного граненого на столе.

Я выпил.

Да что же это за херня происходит?

Слышно было как Хо плескается и фыркает, напор пока был что надо. От этих звуков и ста грамм чистой мне стало легче, я поскидывал с себя пропотевшую одежду и подумал о том, не составить ли Хо компанию. К сожалению, это было невозможно. От двух тел одновременно кабинку просто разорвало бы в клочья.

Олива вышла, не обмотавшись как обычно полотенцем. Напротив, она держала его перед собой на вытянутых руках.

— Он отвалился, — прошептала она.

— Кто? — я успел погрузится в собственные необозримые глубины, поэтому реагировал вяло.

— Си…

Она поднесла мужа к столу. Я вздрогнул и отстранился.

— Господь Гарзонский, да убери ты его, пока меня не стошнило. Выглядит как чернослив с ножками.

— Куда?

— Не знаю, положи пока в холодильник, потом вынесем на улицу.

— Мы должные его похоронить, — Хо уселась со своим траурным свертком на несвежую простынь, и принялась укачивать его как ребенка.

— Похоронить? Вот это?

— Это «это» — мой муж! — запальчиво воскликнула Хо. — Был.

— Никогда мне этого не понять, — сказал я, допивая второй стакан и хрумкая огурцом. — По-моему вы все валяете дурака. Я понимаю, гормоны и прочее, но всерьез называть клеща-осеменителя мужем…

— Вот так ты, да? — горько переспросила Хо. — Клещ-осеменитель? А ведь ты ему нравился. Он всегда шевелился, когда ты был рядом.

Я отложил половинку огурца. Мне сделалось дурно. И совершенно расхотелось наливать третью сотню.

— И как мы его похороним, — вздохнул я. — Как кота? Закопаем в коробке?

— Нужно его сжечь, — провозгласила Хо. — Только так. А пепел — на ветер.

Я посмотрел на свою слегка захмелевшую подружку. Под правой грудью у нее теперь было пусто, если не считать небольшой ранки. Она сочилась сукровицей. Между двух молоденьких полусфер краснели ожоги от копья. А ладони… О, Леди, ладони ее напоминали скопище пузырей. Хо только отмахнулась от моей попытки обработать раны. Она окропила их водкой и замотала ладони эластичным бинтом из моей старой армейской аптечки.

— Анастезия уже действует, доктор Хин.

И то верно.

Я занялся ритуальными хлопотами. Пришлось отыскать кастрюлю, в которой я обычно варил картошку. У меня оставалась трехлитровая банка горючки, часть которой пришлось использовать как топливо для кремации. Хо настояла, чтобы для этого мы поднялись на крышу. Для этого мне пришлось раскопать коробку для шмоток и нарядить нас обоих для похорон. Потом я неуверенно последовал за оливой, неся в руках кастрюлю, а в кастрюле той плавал усопший Си, на которого я старался не смотреть.

Мы заколебались подниматься.

Было около пяти вечера. Жара только набрала весь свой оглушающий эффект, но на крыше хотя бы дуло как следует. Хо разложила «поминки» как она сама это назвала, и мы выпили вслед уходящему от нас навсегда мужу, несостоявшемуся отцу и, скорее всего, чьему-то брату.

Я бросил в кастрюлю спичку, и пламя вознеслось.

— Надо что-то сказать, — пробормотала Хо.

Я подумал.

— Сим приемом дешевой химической водки, мы сбрызгиваем проводы Си Хо. Он всегда был скромен, молчалив и задумчив. Мне будет не хватать его спокойной мудрости.

Хо посмотрела на меня с подозрением, не насмехаюсь ли я.

Я не насмехался.

— Прощай мой милый, — тихо добавила она, и смахнула слезу.

Некоторое время мы молчали, глядя в мутное небо.

— Сколько мы еще продержимся, — произнесла Хо. — Сколько нам еще жить вот так?

— Довольно долго. Ты же сама говорила, что у тебя… А, это был риторический вопрос.

Иногда я бываю монстром глупости.

— Тебе так плохо у Сэта?

— У Холи? Нет все отлично. Его мать до сих пор иногда приглашает меня на чай. Я же все-таки приемная дочь… Ну, скорее любимая собака. Как бы то ни было, она кладет в чай сахар.

— Уоу, — сказал я.

— Но мне больно наблюдать за вами с Ретро. Знаешь, как-то раз я помогала ему с близнецами.

— Серьезно?

— Да, он просил не говорить, но, думаю, тебе он доверяет не меньше.

— И как все прошло?