Общество усталости. Негативный опыт в эпоху чрезмерного позитива

Ален Эренберг видит корень депрессии в переходе от дисциплинарного общества к обществу достижений: «Карьера депрессии начинается в тот момент, когда дисциплинарная модель управления поведением, которая авторитарно и с помощью запретов приписывает роли социальным классам и обоим полам, отбрасывается в пользу нормы, которая требует от каждого личной инициативы: она обязует каждого быть самим собой. <…> Страдающий депрессией не полон сил, его изнуряет усилие стать самим собой»¹⁰. Проблема в том, что Ален Эренберг рассматривает депрессию только с точки зрения экономики самости (Selbst). Согласно ему, к депрессии ведет общественный императив слушаться только самого себя. Для него депрессия – это патологическое выражение краха попыток позднесовременного (spätmoderne) человека стать самим собой. Но к депрессии напрямую ведет еще и нехватка отношений, характерная для возрастающей фрагментации и атомизации социального. Об этом аспекте депрессии у Эренберга не говорится. Он также не замечает и присущее обществу достижений системное насилие, которое вызывает психические инфаркты. Не императив слушаться только самого себя, но принуждение к достижениям вызывает депрессию от истощения. В этом отношении синдром выгорания выражает не истощенную Самость (Selbst), но скорее истощенную, выгоревшую душу. Согласно Эренбергу, депрессия распространяется там, где приказы и запреты дисциплинарного общества отступают перед личной ответственностью и инициативой. В действительности больным делает не переизбыток ответственности и инициативы, а императив достижений как новый приказ позднесовременного трудового общества.

Ален Эренберг ошибочно отождествляет тип человека современности с ницшеанским суверенным человеком: «Суверенный человек, который подобен самому себе и чей приход провозглашал Ницше, вот-вот в массовом порядке станет действительностью. Над ним не стоит ничего, что могло бы сказать ему, кем он должен быть, потому что он якобы слушается только самого себя»¹¹. Ницше как раз сказал бы, что тот тип человека, который вот-вот в массовом порядке станет действительностью, – это не суверенный сверхчеловек, а последний человек, который всего лишь работает¹². Новый тип человека, беззащитный перед лицом переизбытка позитивности, лишен всякой суверенности. Депрессивный человек – это то animal laborans[14], которое эксплуатирует само себя, причем добровольно, без принуждения извне. Оно – хищник и жертва сразу. Самость в особом смысле слова – это все еще иммунологическая категория. Но депрессия ускользает от любой иммунологической схемы. Она возникает в тот момент, когда субъект достижений не может больше мочь. Она есть прежде всего усталость от творчества и возможностей (Schaffens- und Könnensmüdigkeit). Жалоба депрессивного индивида на то, что ничто невозможно, возможна только в обществе, которое верит, что нет ничего невозможного. Мочь-больше-не-мочь ведет к деструктивным упрекам самому себе и аутоагрессии. Субъект достижений находится в состоянии войны с самим собой. Депрессивный индивид – это инвалид этой внутренней войны. Депрессия – это заболевание общества, которое страдает от переизбытка позитивности. Она отражает то человечество, что ведет войну с самим собой.

Субъект достижений свободен от внешней инстанции господства, которая принуждала бы его к труду или даже эксплуатировала бы. Он сам себе господин и суверен. Поэтому он никому не подчиняется или же подчиняется самому себе. Этим он отличается от послушного субъекта. Исчезновение инстанции господства не ведет к свободе. Скорее оно приводит к совпадению свободы и принуждения. Тем самым субъект достижений вверяет себя принуждающей свободе или свободному принуждению к максимизации достижений¹³. Эксцесс труда и достижений обостряется до самоэксплуатации. Оно эффективнее эксплуатации со стороны других, потому что оно сопровождается чувством свободы. Эксплуататор одновременно является эксплуатируемым. Хищника и жертву больше нельзя различить. Эта самореферентность порождает парадоксальную свободу, которая в силу присущих ей структур принуждения оборачивается насилием. Психические заболевания общества достижений как раз и являются патологическими манифестациями этой парадоксальной свободы.

Глубокая скука