Общие родственники

На первой своей жене, Наталье, Филиппов женился в 19 лет, изводимый мыслью: «А вдруг уведут». Наталья была самая красивая девушка на курсе, высокая и статная брюнетка с длинными волосами и большими голубыми глазами. Она позволяла себя обожать. И Филиппов обожал ее, любил истерически. Ревновал к одногруппникам, подругам и старым друзьям. Ревновал к ее увлечению танцами, и когда она задерживалась на репетициях, устраивал ей совершенно отвратительные сцены. Наталью такое поведение мужа сначала смешило, она не верила, что он всерьез. Потом раздражало. Потом она начала огрызаться и бить посуду. И в какой-то момент, после вот такого визгливого скандала, Филиппов понял, что с него хватит. И дело было не в постоянной ругани, а в страшных и изматывающих подозрениях. Слишком уж она была красивая, слишком независимая, душа влюбленного Пети Филиппова была изорвана в клочья. Он плохо спал из-за этой своей иррациональной ревности, начал курить, да и вообще – не узнавал себя. И с хирургической решительностью он решил избавить себя от этой любви, которая, как опухоль, пожирала его изнутри. Филиппов ушел от жены, и через месяц они уже были разведены. Брак продлился всего полтора года, и впоследствии оба называли его главной ошибкой молодости. Однако же Наталья на всю жизнь осталась Филипповой, не взяв фамилии трех своих последующих мужей. Когда Петр Филиппов перегорел, перестрадал, пережил состояние, близкое к ломке, он снова смог общаться с бывшей женой. Они стали не то чтобы друзьями, но приятелями.

К выбору второй жены Филиппов решил подойти спокойно и взвешенно. Хотелось стабильности, семьи, детей, а скандалов – не хотелось. До окончания обучения в мединституте и потом в интернатуре он пережил несколько быстротечных и ярких романов и в конце концов остановился на Гале. Галя – основательная, как ее имя. Умница, отличница, хорошая хозяйка. Скромная, серьезная, неулыбчивая. Она пошла учиться «на врача», потому что так решила ее мама – фельдшер сельской больницы. Вообще же, со временем понял Филиппов, Галя людей не любила и даже старалась избегать их, профессия доктора была ей буквально противопоказана. И поэтому сразу, как представилась возможность, она сбежала на административную работу – в отдел здравоохранения тогда еще горисполкома. И стала заботиться о здоровье людей, так сказать, на расстоянии – без приемов и личных встреч, зато сразу обо всех.

Во втором браке у Филиппова родилось двое детей – старший сын Иван и дочка Маша. Иван да Марья. Сыном он гордился, тот пошел в мать, был серьезен и тих, но чрезвычайно уперт в своих стремлениях с младенчества. Марью Филиппов обожал, она была его породы – хохотушка и вертунья, открытая людям и миру, высокая, почти на голову выше матери.

Дождавшись, впрочем, того момента, когда детей можно уже было охарактеризовать как «взрослых», Филиппов развелся с Галиной. «Просто удивительно, как я мог прожить столько лет с женщиной, которая никого не любит», – сказал после он одному из братьев. Галя не возражала, она за эти же годы устала от человеколюбия мужа, его готовности всем всегда помогать и бежать в больницу, наплевав на выходные, отпуск и семейные торжества.

Третья жена звалась Татьяна и была коллегой Филиппова, оперирующим хирургом в отделении гинекологии. «Нас связывает любовь, – шутил в очередной раз новобрачный Филиппов, – любовь к медицине!» Этой шуткой объяснялось то, что оба пропадали на работе и никто не чувствовал себя при этом виноватым. Хирург хирурга поймет. Филиппов преподавал, Татьяна ездила по области с лекциями о женском здоровье. Бывали недели, в которые они впервые виделись и могли поговорить только на выходных. И вся родня с удивлением констатировала, что, похоже, это и есть идеальный брак для неугомонного Филиппова. Невероятно, но факт. Почти за восемь лет брака громадное филипповское семейство видело Татьяну не больше десятка раз, и ни одна сторона не страдала: ни имевший возможность безоглядно напиваться с братьями Филиппов, ни не любившая громкие их посиделки с песнями и танцами Татьяна, ни родня, получавшая своего главу в полное распоряжение и с обожанием виснувшая на нем.

Детей в третьем браке у Филиппова не было. Братья и снохи иногда подкалывали, спрашивали про потомство, но тот отшучивался, что двоих старших ему вполне достаточно, а когда хочется понянчить младенцев, то на что ему полтора десятка племянников? Так родня и многочисленные друзья постепенно отстали от Филиппова.

А потом он умер. Внезапно, неотвратимо и совсем на себя не похоже. Филиппов был воплощением жизни, ее энергии, и мертвый не помещался в сознании, как не помещался в, казалось, тесный для него гроб. И поэтому прощание с профессором была еще церемонией общего потрясения обманчивостью жизни: случилось то, чего случиться не могло.

Зал при областном крематории был большой, высокий, гулкий. Набилось много народу, поэтому новое лицо заметили не сразу. Вернее, два лица.