Общности

Содержание сословной чести выражается обычно прежде всего в требовании от каждого, кто хочет принадлежать к определенному кругу, специфического стиля жизни, а также в связи с этим ограничения «социального» (т. е. не связанного с экономическими, деловыми или иными «содержательными» целями) общения, в том числе и нормальных брачных отношений, собственным сословным кругом вплоть до его полного эндогенного закрытия. Если это проявляется не в чисто индивидуальной и в социальном смысле иррелевантной имитации чуждого образа жизни, а в основанном на взаимном согласии действии общности, налицо «сословное» развитие. Характерным образом такого рода сословное членение, опирающееся на конвенциональный жизненный стиль, возникает сегодня в Соединенных Штатах на основе традиционной демократии. Это происходит, например, когда только жители определенной улицы (the street359) рассматриваются как принадлежащие к society360, т. е. считается, что только с ними приличествует общаться, обмениваться визитами и приглашениями. Или когда строгое следование господствующей в society моде — даже со стороны мужчин в невиданном у нас масштабе — служит показателем того, что данное лицо претендует на то, чтобы его, по крайней мере prima facie361, воспринимали как джентльмена и обходились с ним как с таковым, что настолько же важно здесь — например, с точки зрения шанса на получение места в «хорошей» фирме или возможности быть принятым либо даже найти себе жену в «приличной» семье, — как у нас «дуэлеспособность». И вообще, некоторые старые и, естественно, богатые семьи (например, F.F.V. — first families of Virginia362) или реальные и предполагаемые потомки индейской принцессы Покахонтас либо отцов-пилигримов, Никербокеры363, члены малодоступных сект или по какому‑либо иному признаку выделяемых кругов — все они суть обладатели узурпированной сословной чести. В этом случае стратификация оказывается чисто конвенциональной, основанной на узурпации, как это, впрочем, бывает в начале формирования почти любой сословной чести. Но путь от такого положения к правовым привилегиям (позитивным или негативным) проходится легко по мере того, как определенное членение социального порядка становится привычным, и благодаря стабилизации распределения экономической власти само обретает стабильность. Там, где это членение реализуется в полной мере, сословие превращается в закрытую касту. Это означает, что наряду с конвенциональными и правовыми гарантиями возникает и ритуальная гарантия сословного разделения, доходящая до такой степени, что физическое прикосновение члена одной касты к представителю другой, более низко оцениваемой, считается загрязняющим первого греховным поступком. Иногда некоторые касты частично обретают разные культы и разных богов. Таких крайних последствий сословная дифференциация достигает, однако, лишь там, где в ее основе лежат различия, которые могут восприниматься как «этнические». Касты как раз и являются той нормальной формой, в которой обычно имеет место обобществленное проживание этнических общностей, верящих в кровное родство и запрещающих connubium364 и социальные связи с другими общностями. Именно это характерно для уже упоминавшегося и распространенного во всем мире явления народов-париев365, т. е. для общностей, которые приобрели специфические профессиональные традиции — ремесленные или иного рода, — лелеют веру в собственное этническое единство, живут в диаспоре, избегая любых, кроме необходимых, личных контактов с окружающими, находятся в двусмысленном правовом положении, но тем не менее остаются — в силу своей экономической незаменимости — терпимыми и часто даже привилегированными в рамках политических общностей, в которых рассеяны, великолепный исторический пример чему являют собой евреи. «Сословные» и просто «этнические» разделения, перерастая в кастовые, испытывают структурную трансформацию, в ходе которой последние (касты) превращают горизонтально-рядоположенный набор первых (сословия и этносы) в вертикальную социальную иерархию, или, выражаясь точнее, сплачивают широкое объединение этнически различных общностей в единое политическое действие общности. Изменение заключается как раз в том, что если в этнической рядоположенности, обусловливающей взаимное пренебрежение и отталкивание, всякой этнической общности позволено считать, что ее собственная честь выше и достойнее чести всех других, то кастовое разделение представляет собой социальную иеарархию, т. е. большее «количество» чести оказывается на стороне привилегированных сословий и каст, поскольку этнические различия здесь превращаются в различия «функций» внутри политического обобществления (воины, священники, ремесленники политически важны с точки зрения войны и строительства и т. д.)· Даже самый презираемый народ-пария сохраняет обычно то, что свойственно всем этническим и политическим общностям, — веру в собственную специфическую честь (что имеет место у евреев). Лишь у негативно привилегированных сословий чувство достоинства — то субъективное отражение социальной чести и конвенциональных требований, которые позитивно привилегированное сословие предъявляет к жизненному стилю своих сочленов, — принимает специфическую, отличную от всех прочих форму. Чувство достоинства позитивно привилегированных сословий, естественно, соотносится не с чем‑то вне их самих, а лишь с их собственным бытием, с его «красотой и добродетелью» (καλοκάγαθία). Их царство — «от мира сего» и существует для настоящего и благодаря великому прошлому. Чувство достоинства негативно привилегированных слоев может естественным образом увязываться лишь с тем, что лежит по ту сторону настоящего, с посюсторонним или потусторонним будущим; другими словами, оно должно вытекать из веры в провиденциальную миссию, в специфическую честь «богоизбранного народа», т. е. поддерживать себя тем, что либо в том мире «последние станут первыми»366, либо в этом мире откроется Земля обетованная, и сокрытая честь презираемого народа-парии (евреев) или сословия–парии будет явлена всем. Именно это простое обстоятельство, значение которого мы еще обсудим в другой связи, а не сконструированный Ницше (в «Генеалогии морали») и столь раздутый ressentiment является источником — впрочем, как мы видели367, имеющего место в довольно ограниченном объеме, и буддизму (который у Ницше является главным примером) вовсе не присущего — специфического характера свойственной народам–париям религиозности. Вообще же этническое происхождение сословий совсем не нормальное явление. Объективные расовые различия отнюдь не всегда являются основанием субъективного чувства этнического единства; расовое обоснование сословных членений можно считать вопросом конкретного единичного случая; часто, наоборот, сословие, которое отличается высшим своеобразием и опирается на специфические личные качества (для рыцарства это физическая и психологическая приспособленность к войне), со своей стороны, оказывается средством выращивания определенного антропологического типа. Но личный отбор является далеко не единственным или преимущественным путем образования сословий, по меньшей мере, столь же часто, — а сегодня в подавляющем большинстве случаев — решающее значение имеет политическая принадлежность или классовое положение, поскольку возможность сословного стиля жизни по самой его природе экономически обусловлена.