Обсидиан

Теплая капля упала на его кожу, и он понял, что она плачет. Это ошеломило и смутило его. Он медленно вдохнул, пытаясь уловить запах болезни, но ничего не почувствовал, кроме сладкого аромата, который начинал ассоциировать с этой женщиной.

— С тех пор я никого не подпускаю к себе слишком близко. Не хочу рисковать испытать ту же боль снова. Конечно, с годами я, наверное, превращусь в сумасшедшую леди с двадцатью пятью кошками, если не смогу перебороть свой страх.

Изумление от ее слез быстро переросло в смущение от ее рассказа. Она говорила какую-то бессмыслицу. Что это все значит? Он не понимал.

— Я справлюсь с этим, если ты выздоровеешь. 880, ты должен бороться. Знай, что жизнь стоит того, чтобы жить. Стоит риска. Посмотри на то, что я сделала, чтобы тебя спасти. — Он ждал ее объяснений, но она замолчала надолго. Хотелось узнать, что она сделала ради него. — Ты должен очнуться. — Еще больше слез пролилось на его кожу. — Чувствую, что у меня будут серьезные неприятности из-за того, что я выкрала тебя из ОНВ. Наверняка меня запрут и выкинут ключ.

Она его выкрала? Как? Множество вопросов возникло в его голове, быстро увеличившись до сотен. Как она достала его из клетки? В первую очередь как она сбежала? И зачем тащила его на себе? Она не выглядела достаточно сильной, чтобы вынести его. Он ничего не помнил с того дня, как 46 убили. Его обуяла ярость, и он накинулся на прутья клетки, отказываясь остановиться, пока не доберется до людей, которые ее убили, — не важно, насколько изранено его тело. Одно прояснилось. Женщина ему не враг. По крайней мере, он надеялся, что это правда. Ее могли заставить втереться к нему в доверие, чтобы утихомирить его ярость на их тюремщиков. Если они все еще в нем нуждаются, им необходимо найти новый способ держать его под контролем.

Пальцы на левой руке сжались в кулак. Он не позволит женщине узнать, что вновь обретает власть над своим телом. Пока притворится бессловесным, выждет удобного момента, когда станет сильнее, и тогда нанесет удар. Их тюремщики заплатят за то, что сотворили с ним, 46 и женщиной рядом с ним. Она зевнула и потерлась щекой об его грудь. По ее замедленному дыханию он понял, что она заснула. Его левая нога задвигалась.

Глава 4

Аллисон заставила себя успокоиться. Нога 880 снова дернулась, когда она провела по ней губкой. Оказывается, он боялся щекотки. Его член тоже шевельнулся, когда ей пришлось передвинуть его, чтобы помыть. Конечно, это могло произойти, когда он еще находился в больнице ОНВ в Хоумлэнде. Дестини не сообщил об этом, возможно, думая, что это не имеет смысла и только собьет с толку. Отчеты об отсутствии движения должны означать, что он совершенно не реагирует на внешние раздражители.

Аллисон вытерла 880, накрыла его и закончила утреннюю рутину, которую приходилось выдерживать в течение нескольких последних дней. Цвет лица 880 казался уже более здоровым. Возможно, Аллисон выдает желаемое за действительное, но она решила так. Через несколько дней ей придется использовать одноразовый телефон, позвонить в ОНВ, чтобы они его забрали.

«Они заберут и меня тоже».

От страха она вся сжалась. Она рисковала своей карьерой, медицинской лицензией и даже хуже. Ее могли отправить в тюрьму на несколько лет за похищение или судья даст пожизненный срок, потому что любое преступление против Нового Вида считается преступлением на почве ненависти. Новых Видов защищали. Им был дан особый статус после того, как группы ненавистников атаковали их, и во всем мире вспыхнули протесты. Общественность наблюдала, как Фьюри, один из Новых Видом, принял на себя пули, которые предназначались для его человеческой жены. Такие вещи, как правило, злят людей. То, что Фьюри и Элли живут вместе, стало огромной новостью, и их роман часто комментировали, так как они по-прежнему счастливо живут вместе. Она лично знала эту пару и могла с легкостью утверждать, что они глубоко влюблены друг в друга и счастливы. То, насколько они были близки и как хорошо подходили друг другу, несмотря на разное происхождение, вызывало в ней зависть. Любовь победила все в их ситуации, и это очень романтично. Они имели сына, и Аллисон обожала, когда его приводили к ней на медосмотр. Салвейшн — точная копия отца и живое доказательством, что у некоторых вещей был счастливый исход.

— Я собираюсь повесить эти полотенца и мочалки снаружи, чтобы они высохли на солнце, и вынести мусор, — Аллисон подоткнула одеяло вокруг талии 880 плотнее, оставляя его грудь обнаженной и надеясь, что ему комфортно. — Потеплело, правда? Шторм утих, и выглянуло солнце.

Он не ответил, и это угнетало. Каждый день ее надежда на то, что он откроет глаза, таяла. Она пыталась спасти его, следуя за своей догадкой, что запах поможет достучаться до него, но если бы это было так легко, то уже появились бы какие-нибудь улучшения. Громко вздохнув, Аллисон схватила мусорный мешок рядом с его кроватью и ведро воды с брошенными в него мочалками.

— Я скоро вернусь. Не уходи никуда, — заявила она и тут же фыркнула.