Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

— Ты поаккуратнее с мыслями и желаниями, — девочка повела его к деревьям, туда, где начиналась ровная плиточная аллейка. — А то мало ли что.

— Этот мир как-то реагирует на мои мысли? Сначала я сказал «Дьявол», и появился дьявол. А потом я сказал… Дерьмо-о! — поскользнувшись, Алик начал шаркать ногой. — Кто тут умудрился нагадить?

— Пойдём, пойдём, — дёрнула его за ремень Лиша. — Он уже здесь. Он дожидается!

— У меня такое впечатление, что недавно я это уже пережил, — поделился с ней Дементьев. — Мы на несколько секунд появились в этом парке, а после — опять оказались в буре.

— Я же предупреждала, что такие фокусы здесь возможны. Не думай об этом. Вообще старайся думать поменьше. А то нас опять отсюда вытряхнет куда-нибудь не туда.

Поглядев себе под ноги, Алик обнаружил на аллейке старые следы босых ступней. Их буроватый цвет напоминал давно засхошую кровь.

— Здесь кто-то шёл, — отметил он. — И, видимо, был ранен.

— Может быть, — Лиша не заострила на этом внимания. — Место было очень популярным. Возможно, кто-то нечаянно поранился обо что-то.

Вскоре, аллейка привела их на круглую полянку, по краям обставленную скамеечками. В самом центре этого круга высилась ротонда с тонкими колоннами и ребристым куполом. Внутри ротонды находилась каменная плита, возле которой темнела сгорбленная фигура стоявшая на коленях, словно молящаяся этому камню.

— Это он, — Лиша толкнула Алика локтем. — Я пойду, поговорю с ним, а ты присядь на скамеечку и подожди, хорошо?

Дементьев не стал выяснять, кто там стоит на коленях, и послушно повернул к ближайшей скамейке. Когда он к ней приблизился, под ногой у него хрустнуло стекло. Присев, Алик разглядел под скамейкой раздавленный осколок стекляшки и всё те же следы засохшей крови. Видимо, какой-то незнакомец нечаянно наступил босой ногой на битое стекло и поранил ноги. Возможно, это был тот самый субъект, «молящийся» в ротонде. Хотя следы обрывались возле скамейки и дальше не уходили.

— Преподобный Василий Лоурентийский? — подойдя к ротонде, Лиша обратилась к находившемуся в ней человеку.

— О, Высший Разум! — старческим голосом простонал тот. — О, Высший Разум, это она. Это она!

— Да, это я. Поднимись, старик. Хватит мучить колени. Твоим ногам ещё предстоит поработать немного.

Старец тяжело поднялся, обернулся, и развёл руки в стороны. По его морщинистому лицу потекли слёзы радости.

— Лучезарная АлХезид! — произнёс он. — Я уже не верил, что мои бедные глаза когда-нибудь обретут великую честь вновь узреть твой святой образ! Как же я рад. Как же я рад!

— Я тоже рада тебе, старый друг! — взойдя по ступенькам, Лиша подошла к нему и обняла.

— Я знал, что ты придёшь. Я знал, что мне уготована священная миссия. Здесь, в этом святилище, я положил основу гимну, посвящённому тебе!

— Твоя преданность всегда меня восхищала.

Алик с лёгким любопытством взирал на их встречу со стороны. Было необычно смотреть на то, как престарелый дед расшаркивается перед маленькой девочкой, словно перед какой-то богиней. Неужели Лиша действительно является каким-то сверхъестественным существом, которое здесь боготоворят и боятся? Нет, вряд ли. Скорее, дедок просто выжил из ума.

— Горе нам, о Лучезарная. Пророчество начинает сбываться, — удерживая Лишу за плечи трясущимися от волнения руками, произнёс старец. — В нём сказано: «Когда Ицпапалотль обсидиановой бабочкой вознесётся над бренным миром, рассекая его лезвиями крыл»…

— Знаю, — оборвала его Лиша. — Всё знаю, старый друг. Именно поэтому я здесь. И я привела его. ЛаксетСадафа.

— ЛаксетСадаф? — старик задрожал ещё сильнее. — О, Высший Раум, это правда? Ты нашла его?

— Да.

— Но если это не миф. Если это он. Значит… Мне страшно, о Лучезарная. Ибо сказано было Тайным Предтечей: «ЛаксетСадаф квиргалекх ниб виклурд тлехо!» «ЛаксетСадаф — Спящий, Который Не Должен Просыпаться, из победы создаст поражение!» Благими намереньями, сотворит он великое зло.

— Успокойся, старик. Я здесь, чтобы этого не случилось. Пойми, без ЛаксетСадафа, Ицпапалотль нам не победить. Пока она не набрала силу, ЛаксетСадаф справится с ней, не просыпаясь. Мы не дадим ему проснуться. И он поможет нам.

Повернувшись к Алику, Лиша сделала ему знак «подойти». Тот поднялся со скамейки, и неспеша направился в сторону ротонды.

— Это — Василий Лоурентийский. Праведный пилигрим-сноходец, — представила старика девочка.

— Алик, — Дементьев протянул руку, чтобы поздороваться.

— ЛаксетСадаф, — старец в страхе отступил назад.

— В чём дело? — Алик вопросительно посмотрел на Лишу. — Что-то не так?

— Всё так, — ответила та улыбаясь и усиленно ему подмигивая. — Я тебе потом всё объясню.

Пожав плечами, Дементьев убрал так и не принятую руку в карман.

— Зови его «Алик», — обратилась к Василию Лиша. — Он ничего не знает о ЛаксетСадафе. И вряд ли ему нужно об этом знать. Пусть лучше всегда остаётся хорошим парнем — Аликом Дементьевым.

— Я представлял его другим, — недоверчиво глядя из-под кустистых бровей, произнёс старик.