Обсидиановый храм

– Совершенно верно, – подтвердил Пендергаст, – а моя совесть довольно чувствительна к подобным вещам. Хорошо. Вы можете подняться, но, пожалуйста, не предпринимайте ничего глупого. Возьмите костюм и вернитесь как можно скорее.

Филипов поднялся, почти потеряв сознание от головной боли, и буквально соскользнул по наклонной палубе, держась за поручни, в то время пока он открывал люк форпика. К своему ужасу он увидел, что тот уже наполовину заполнен водой. Ему придется нырнуть в кромешную тьму, чтобы достать еще один гидрокостюм.

– «Зодиак»? – спросил он еле слышно.

– Превратился в решето стараниями вашей команды.

Филипов внезапно почувствовал, как его накрывает паника и чувство безысходности. Значит, остается только одно: погрузиться в воду и добраться до шкафа с костюмами.

– Я… мне придется нырнуть, – сказал он.

– Милости прошу, пожалуйста.

Филипов забрался в люк форпика, и сразу погрузился в воду до талии. К этому моменту аварийный радиобуй должен был активироваться, тем самым привлечь внимание Береговой охраны и направить ее сюда, но сейчас ему некогда было думать об этом. Он несколько раз глубоко вдохнул, затем задержал дыхание и нырнул.

Ледяная вода подействовала на его тело как удар молота. С огромным трудом он пробрался через дверь форпика в каюту, его глаза были широко открыты, но вокруг стояла непроглядная тьма. Легкие капитана уже были готовы разорваться, в то время как он на ощупь пробирался вдоль левого борта, пытаясь сориентироваться во мраке. Поток прибывающей воды снес его в сторону, и из-за этого он оказался дезориентирован. Филипов почувствовал, как диафрагму стали сводить судороги. Понимая, что у него заканчивается воздух, он развернулся и поплыл обратно к форпику, но вместо этого столкнулся со стеной и неожиданно всплыл в воздушном кармане верхней части каюты. Жадно хватая ртом воздух, он отчаянно пытался сориентироваться. Вода быстро прибывала, заставляя карман сжиматься, а воздух с пронзительным свистом выходить через разбитый люк в потолке. Черт, в любой момент стальная лодка пойдет ко дну.

Он снова нырнул, передвигаясь вдоль стены каюты… наконец-то вот и он – шкаф с костюмами – к счастью, все еще открытый. Капитан вслепую порылся внутри, схватил горсть резины и, рванув ее, всплыл к потолку. Но теперь в кармане осталось всего лишь два фута воздуха. Снова погрузившись, он стал неловко возиться с костюмом и попытался надеть его, но тот оказался перекручен. Пальцы больше не слушались Филипова и онемели от холода. Он настолько замерз, что едва мог передвигать руками, и когда в очередной раз достиг воздушного кармана, тот еще больше уменьшился, а свист уходящего воздуха стал громче.

Вдруг совершенно неожиданно, капитан почувствовал, как корабль резко сдвинулся, воздушный карман исчез, и тут он понял, что погружается в холодную бездну Атлантики…

33

Стоя у кухонного стола, лейтенант Винсент д’Агоста выкладывал на тарелку завтрак, который он только что сам приготовил – белковый омлет с эстрагоном и молотым перцем. Аппетитный запах разносился по аккуратной трехкомнатной квартире, которую он делил с Лорой Хейворд.

Он ненавидел яичные белки, но сильнее ненависти к ним в нем присутствовала стальная решимость поддерживать себя в хорошей форме. И то, что в его случае считалось хорошей формой, требовало постоянной диеты и контроля. Сидя напротив него, его жена читала последний номер журнала «Судебная Медицина и Криминология», наслаждаясь своей собственной едой: типичным нью-йоркским завтраком в виде бутерброда, состоящего из яиц, бекона и сыра на пропитанной маслом большой круглой булочке. Судя по всему, независимо от того, что она ела, Лора не прибавляла даже унции веса. Это очень удручало лейтенанта.

Д’Агоста отрезал кусочек от своего омлета, вздохнул и повозил его вилкой по тарелке. Хейворд отложила свой журнал и поинтересовалась:

– Какие у тебя планы на сегодня?

Д’Агоста подцепил кусочек омлета и, наконец-то, отправил его в рот.

– Ничего особенного, – сказал он, делая глоток кофе, – нужно подчистить кое-что. Плюс бумажная работа по убийству Мартена.

– Ты раскрыл это дело в рекордные сроки. Должно быть, Синглтон был счастлив.

– Вчера он похвалил мой галстук.

– Этот франт? Впечатляет.

– Наверное, умасливает меня, чтобы подбросить мне еще какое-нибудь дело. Ты улавливаешь связь.

Хейворд с улыбкой вернулась к чтению своего журнала.