Обвинение [litres]

Он взглянул на мой шрам и дотронулся до своей брови:

– Довольно характерная метка. Плакаты о розыске были на каждом шагу. Ты знаешь, что с ней случилось?

– С Гретхен?

– Не с Гретхен, – он укоризненно на меня посмотрел. – С другой девушкой. Она тоже затаилась, но ее нашли. Куда ей было с тобой тягаться. У тебя настоящий талант.

– Кто ее нашел?

– А ты как думаешь?

Мы немного посидели, размышляя об этом. Потом Альберт сказал:

– Особа довольно проблемная. Страдала от кокаиновой зависимости. Росла в приемной семье.

Альберт говорил без задней мысли, но и что с того, какое у нее прошлое? Его послушать, так ее убили из жалости, но она погибла насильственной смертью. Тут было бы уместнее упомянуть тяжелое прошлое убийцы, а не девушки. Меня ужаснуло, как бездумно Альберт повторял при мне эту чушь. Но ведь он работал на элитном курорте, выслуживался перед богатеями целыми днями, заискивал перед ними, разделял их жизненные ценности. Явно не из скептиков. Нам, наверное, не стоит касаться вопросов политики, если я хочу сохранить к нему симпатию.

Я сидела, курила и старалась сдержаться и никак его не одернуть. Пот, выступивший от подъема в гору, начал остывать. Одежда под ветровкой прилипла к телу.

– Леон меня, конечно, разочаровал, – сказала я, на самом деле говоря об Альберте, – он мне нравился.

– Неужели?

– А вам нет?

Он пожал плечами:

– Мы с ним одного возраста. Как его ровесник, я о нем, наверное, другого мнения.

– И какого вы о нем мнения?

Он поджал губы и снова повел плечами:

– Карьерист. Делал ставку на свое обаяние. Хороший нюх на деньги, с виду несколько отчаявшийся.

– Отчаявшийся, как будто на мели?

– Ну, думаю, когда-то он был очень даже богат, но это было раньше.

– А мне он нравился, в то время он был, как сказать, вроде и гость, но при других обстоятельствах мог бы быть другом.

Он цинично осклабился и затянулся:

– Они тебе не друзья, Анна. И никогда ими не будут. Запомни, – он посмотрел на меня. Такое чувство, что на прощание, как будто смотрит на меня в последний раз, и тихо-тихо сказал: – Не высовывайся и держись подальше от этого Коэна. Он привлекает слишком много внимания.

– Я лишних неприятностей не хочу.

– Тогда держись в тени, иначе ждать беды. Тайглер не может позволить себе осложнений, типа твоего публичного появления, только не сейчас. Ее компания выкупила контрольный пакет акций того самого клуба. Они приобрели участок без подряда в пять квадратных километров в самом центре Лондона. Можешь себе вообразить, во сколько он им обошелся?

– Не могут же они закрыть стадион. Это будет вопиющий публичный скандал.

– О, закрывать они его и не станут. Просто прогорят на управлении и будут вынуждены продать его в счет уплаты долгов. Уйдет немало времени. Все вполне законно, но сейчас наступил очень тонкий момент. Заявлять о себе прямо сейчас – хуже некуда. Тебе нужно скрыться, особенно теперь, когда за дело взялись феминистки.

– Кто-кто?

– Феминистки. Тебе посвятили хештег – #ПравосудиеДляБукаран.

– Теперь понятно, почему это всплыло в ленте у Фина в «Твиттере».

– Ну так вот, эти феминистки и раскачивают лодку, выводят на чистую воду людей, которые тебе угрожают. Отследили их по IP-адресам и обнародовали имена. Они все осложняют, будет нелегко держаться в тени.

Меня так и подмывало сказать, что это насильники с миллиардерами, которые наняли убийц, осложняли мне жизнь, а не союзники. Но он мне был как дядюшка, а за обеденным столом политике не место. Но надо было ответить хоть что-то, и я тихонько сказала:

– Не думаю, что их уместно называть феминистками.

Альберт только улыбнулся. Мы сидели и курили. От сигарет першило в горле, так что я посильней затянулась и перевела взгляд на море. Я силилась вспомнить, что мне понравилось в Альберте. Здесь я была в безопасности. Альберт меня уберег. Я вспомнила, с каким терпением он отнесся к тому, что я не могла найти номер страхового свидетельства на имя Анны Маклин. Я беспокоилась на этот счет, держала собранный рюкзак под рукой, готовая податься в бега. Когда я проработала там с месяц, он перестал о нем спрашивать и сказал, что Департамент по налогам и таможенным сборам прислал ему номер.

Я спросила:

– Вы меня тогда прикрыли? В тот раз со страховым свидетельством…

Он улыбнулся, так широко и беспечно, что я впервые за все время заметила ямочку у него на щеке.

– Ну, это мелочи, – скромно ответил он. – Я рад, что ты выкарабкалась. Пойдем обратно.

Мы встали и отряхнулись. Альберт разворошил примятую траву, скрыв следы нашего пребывания. Наблюдая за ним, я подумала – интересно, зачем мы ради этого разговора забрались в такую даль. Он мог и шепотом пересказать мне все это, пока Фин не спустился. Мы забрались сюда, чтобы никто никогда не узнал, как Альберт мне тогда помог, ведь он осознавал последствия, если бы об этом прознали. Он защищал меня, а я даже не замечала. Он и был мне тем самым другом, которым я вообразила Леона.

– Альберт, – я положила ему руку на плечо. – Спасибо вам.

Он задержал дыхание и весь напрягся, будто я ударила его электрошокером. Обстановка накалилась.