Обвиняется... сенсация

Аксель с трудом оторвался от чтения. Как и во всяком другом офисе мира, в редакции журнала «Блик» по мебели, которой обставлен кабинет, можно было судить о положении сотрудника и его продвижении по служебной лестнице. Развалившись в удобном «редакторском» кресле, скинув на пол спортивные туфли-кроссовки — привычную обувь разъездного корреспондента, положив на американский манер на угол письменного стола натруженные за последние суматошные дни ноги, он просматривал статью. Пытаясь таким способом хоть немного сбросить усталость, дать отток крови от ног, и погасить ощущение полной опустошенности, Дорфи осторожно, маленькими глотками, словно боясь расплескать, прихлебывал слабенький коктейль — безобидный джин-тоник. Он в первый раз разрешил себе прикоснуться к спиртному за рабочим столом. Но сегодня он многое позволил себе впервые в жизни. В его большой, сильной, сжатой в кулак руке трудно было разглядеть высокий бокал, о запотевшие стенки которого с мелодичным звоном ударялись маленькие, прозрачные, приятно похрустывающие на зубах льдинки.

Журнал со статьей — его статьей (все вокруг понимали, что молодой и неопытный Макс в этом деле был не столько помощником, сколько обузой, и очень высоко оценили благородство Акселя, поставившего под материалом две подписи вместо одной) — только что принесли из типографии. Пока это был лишь контрольный экземпляр, тщательно вычитанный и выверенный. Но тысячи и тысячи его братьев-близнецов, похожих друг на друга больше, чем человеческие братья, сброшюрованных и сбитых, упакованных в пачки и аккуратно перехваченных специальным шнуром, чтобы не попортить обложку, уложенных рядами и стопками в багажных отделениях самолетов, в почтовых вагонах и кузовах машин, уже летели, спешили, торопились, обгоняя друг друга, во все уголки Федеративной Республики, в другие страны, на острова и континенты.

Неохотно прощаясь с охватившим его чувством блаженства и умиротворенности, с ощущением легкости, свободы от земных хлопот, Дорфмайстер привстал, с трудом натянул на ноги вдруг ставшие тесными туфли, подошел к огромному, во всю ширь стены, окну, отдернул жалюзи, опущенные еще днем, когда холодноватое, но еще по-летнему яркое октябрьское солнце мешало работать, не давало сосредоточиться, отвлекало. Сейчас за окном ночь. Город давно спит. Вернее сказать, еще не проснулся. Где-то там, далеко, по-детски раскинувшись на кровати и подоткнув под себя одеяло, спит и Макс.

Вчера, когда они первым же рейсом прибыли из Женевы, Аксель сразу отправил стажера домой. За последние сутки им так и не удалось прилечь ни на минуту. В самолете, где державшийся лишь усилием воли Дорфмайстер начал наговаривать на пленку диктофона добытый ими сенсационный материал, компоновать имевшиеся у них факты, просматривать предсмертные записки Кроммера, сопоставлять и анализировать полученную ими информацию, Макс сдал окончательно. На долю стажера пришлось на две бессонные ночи больше. До их вылета в Женеву он тоже не спал, пытаясь разузнать, где находится отставной премьер-министр. Да и их единственная ночь в отеле «Ричмонд» не прошла даром для молодого журналиста. Как мальчишка, тайком от Дорфи, пославшего его спать, Макс спустился в бар и через несколько минут познакомился там с очаровательной блондинкой — француженкой. Знакомство продолжилось в ее номере. Так что в ночь убийства стажер вернулся к себе лишь за несколько минут до того, как бодрый и свежий голос Акселя по телефону пожелал ему доброго утра и сообщил, что уже 7 часов и пора вставать. Увидев помятое лицо и мешки под глазами Макса, хотя и выпили они с той француженкой совсем чуть-чуть, Дорфмайстер сразу догадался, что ночь у стажера была не из легких.

— Дурак, — коротко определил Дорфи свое отношение к происшедшему. — Не мешай дело с бездельем. Вернемся домой, так тогда хоть…

Но огромное желание Макса исправить впечатление, сложившееся о нем у Дорфмайстера из-за этого дурацкого случая, и последовавшие затем события почти полностью стерли из их памяти этот маленький курьезный эпизод. Аксель вспомнил о нем лишь утром, когда, готовясь к отъезду, в холле гостиницы они столкнулись нос к носу с недавней подружкой Макса. Посмотрев на своего напарника, Аксель не удержался от улыбки. Несмотря на все свое старание, тот честно пытался и никак не мог вспомнить, кто же эта милая молодая женщина, смотревшая на него восхищенными глазами и умудрившаяся даже обычное «бонжур» произнести со страстным призывом в голосе.