Обвиняется в измене

— На, забери скорей, — девушка протянула парикмахерше копирку и вымученно улыбнулась, — как будто бомбу несла.

— Спасибо, — Нина убрала копирку в карман халата. — Причесать?

— Не надо. Я посижу немножко, а то ноги дрожат, и пойду.

Перекладывая на подзеркальнике инструменты, Нина искоса поглядывала в зеркало на Анну — уходит бледность с ее лица, щеки приобретают нормальный цвет, высыхают мелкие капельки пота на лбу и висках. Нет, не похожа она на провокатора, и на улице все так же сонно и спокойно.

— Где взяла копирку? — стараясь, чтобы голос звучал ровно, спросила Нина.

— В мешке. Полы мыла у черных немцев, а у дверей мешок стоял в бумагами, Они их жгут, Дождалась, пока никого не было, я схватила верхние. Теперь не знаю, когда еще прикажут туда идти, но снова попробую.

— Осторожнее, — предупредила парикмахерша, провожая Анну до дверей, и остановилась на крыльце, гляди ей вслед.

Нет, никто за девушкой не идет — улица почти пуста, только гонит шальной ветер сор и пыль по мостовой и вымощенным плитками камня тротуарам да хлопают где-то плохо прикрытые ставня окна.

Взяв лежавший у порога половик, Нина вернулась в зал, Постояла, раздумывая, потом зашла в подсобку и намочила тряпку. Отжав, вышла на крыльцо и повесила ее на перила.

Теперь остается ждать, когда появится Владимир Иванович. Может быть, перепрятать копирку, не держать ее при себе? Но куда?

Пошарив глазами, она сунула тоненькую пачку черных листков за зеркало я устало опустилась в кресло, даже не поглядев на свое отражение.

Развешанный на перилах крыльца парикмахерской мокрый половик Волков заметил еще издали, повернув за угол и выйдя на улочку, где располагалось заведение Нивы. Не ожидал он, что условный знак, извещающий о необходимости внеочередной встречи, появятся так скоро. Неужели копирку уже принесли или, может быть, пожертвовали даже машинописными листками или черновиками? Если его подозрения верны, то Бергер и Бютцов начали проявлять нервозную торопливость. Отчего бы им вдруг так торопиться? Что у них произошло? Дорого бы дал Антон, чтобы знать все доподлинно, но остается только строить догадки.

Интересно, что приготовили эти господа для него, какие сведения решились отдать? Может быть, он зря подозревает Анну, вдруг это счастливый случай — ведь так бывает в жизни: кто ищет, тот находит, не все же вокруг предатели?

Но опыт и привычка к осторожности говорят об ином — его и Семенова здесь ждали. Не их лично, конечно, но людей с той стороны, должных проверять принесенную беглецом информацию. Несомненно, Бергер и его команда предприняли все необходимые меры, чтобы дать противнику подтверждение нужных сведений по различным каналам, возможно даже начали эту работу заранее, но основная сцена действия здесь, в Немеже, куда сходятся все нити. Поэтому Павел Романович и попал сразу под наружное наблюдение, зайдя в мастерскую сапожника, расположенную напротив сгоревшей явки, поэтому нет больше деревни и хутора, на которых бывал после побега из тюрьмы СД Семен Слобода, поэтому безрезультатен поиск войсковых разведчиков.

Бергер может нарочно приоткрывать щель, маня влезть в нее чужую разведку, а потом что — отпустит со своим подарком или попытается зажать? По идее должен выпустить, чтобы еще раз подтвердить принесенное Слободой. Или все много сложнее и данные будут противоречивы? Почему человек не способен читать чужие мысли на расстоянии, как бы все было просто, никаких секретов и тайн. Но тогда изобрели бы нечто принципиально новое, поскольку люди не хотят и не умеют жить, не таясь друг от друга.

Поднимаясь по ступенькам крыльца парикмахерской, Антон старался сдержать нетерпение — сейчас многое прояснится. Он уже успел некоторое время понаблюдать за улицей и салоном, убедившись, что все нормально и к Нине можно зайти без опаски. Конечно, предусмотреть каждую неожиданность нельзя и внутри зудит беспокойство, но надо же решаться и действовать, действовать, черт побери. Время, отпущенное на проверку сведении, неумолимо проходит, Бергер зачем-то собирается лететь в Берлин, а все еще никак не удается сдвинуться с мертвой точки.

Нина сидела в кресле, откинув голову на его спинку. Увидев в зеркало вошедшего Волкова, она быстро вскочила и достала из-за рамы подзеркальника тонкую пачку листков копирки.

— Возьмите?

Антон взял, шагнул в сторону и заглянул в подсобку — там было пусто.

— Давно принесла? — усаживаясь на стул и расправляя помятые листки, спросил он.

— Часа два назад.

— Зеркало дайте, — попросил Волков.

Взяв поданное Ниной зеркало, он попытался прочесть копирку. Строчки наползали друг на друга, немецкий текст выглядел слепо, но разобрать его все же можно было.

Наблюдавшая за ним парикмахерша нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пытливо вглядываясь в лицо Антона, — что там? Но ничего не могла понять — ее гость бесстрастно прикладывал к зеркалу листок за листком и, углубившись в чтение, молчал.

Наконец он отложил в сторону последнюю копирку. Потом собрал листочки в пачку и спрятал в карман пиджака.

— Собирайтесь, уходим.

— Сейчас? — растерялась Нина. — А как же…