Обычное зло

– Не ори, дура! Голова болит, – проворчал Эдик. Вой стал немного тише, но продолжался.

Эдик привычно обшарил карманы убитого, ожидаемо не найдя там гаечного ключа. В карманах вообще ничего не было. Ну, жалко, у того индуса хоть трубку забрали.

Он неловко повернулся, звеня цепью, отпихнул свободной ногой труп черта и подтащил к себе отлетевшую в сторону миску. Брезгливо протер рукавом. Все-таки какой-то рычаг, за неимением других инструментов.

Гаянэ выла, не переставая. От этого в голове у Эдика постукивание привычных молотков сменилось равномерным гулом. В груди до сих пор посвистывало и болело, но уже меньше. Херня, пройдет!

Одна сторона миски согнулась почти сразу, когда Эдик подсунул ее под крюк. Естественно, без результата – дай бог, если поцарапала ржавое железо. Вторая продержалась минут десять, но тоже порвалась, как картонная.

– Зачем… Зачем ты его убил?! – всхлипывая, простонала Гаянэ. – Он же правду сказал! И нельзя его убить, нельзя. Это испытание такое…

– Какую правду? Про личный ад? Вот уж ни хрена – хочешь жрать помои в подвале, валяй! А я отсюда выйду. Все равно – выйду, – Эдик пытался подсунуть остатки миски под крюк; начало получаться. – Рычаг – великая сила!

Окончательно изогнув миску во что-то непотребное, он добился того, что крюк на пару сантиметров вылез из стены. Это было уже кое-что: неловко уперев в стену свободную ногу, взялся за цепь и поднатужился. Крепление крюка не выдержало и вылетело из стены, рассыпав пригоршню земли.

Эдик взял в руку остатки крюка, приподнял цепь, чтобы не мешала, и встал на ноги.

– Сейчас твой выломаю, черномазая, не ссы. Свобода, ну!

Гаянэ перестала плакать и смотрела на него совершенно безумным взглядом:

– Не подходи ко мне! Уйди! Ты хуже черта! Вы все хуже чертей, сволочи!

Эдик пожал плечами – да насрать. Может, вернется с подмогой, освободит. Пусть посидит полчасика, меньше будет мешаться под ногами. И так сил нет, а еще эту дуру освобождать.

Кстати, да на кой она ему вообще сдалась?! Пусть тут сдохнет.

Он немного размял затекшие ноги, зачем-то пнул в сторону ведра лежавшую сдувшимся шариком кроличью маску и пошел к лестнице.

Десять ступенек вверх, небольшая площадка, поворот, еще десять ступенек. Снова площадка. Идти приходилось почти в темноте, свет и так тусклой лампочки из подвала досюда не доходил.

Ступени.

Стоп!

Он уткнулся рукой, которую выставил вперед на всякий случай, в дверь. Обычная дверь в квартиру, металлическая. Рука привычно нащупала глазок, потом ручку справа и сбоку.

Эдик подергал ручку, надеясь, что не заперто. Разбежался… Конечно, дверь не открылась.

Он снова провел рукой, но уже по левой половине и нащупал кнопку звонка. Нажал и не отпускал, хотя даже через дверь слышал пронзительный зуммер, легко поднимающий даже из мертвых. «Как бы черта не поднял!», – хмыкнул он, но все веселье разом прошло. За дверью послышались торопливые шаги, что-то щелкнуло, и он из полной темноты провалился в прямоугольник яркого света, хлынувшего из дверного проема.

Эдик сощурился, привыкая к свету, и рассмотрел только силуэт за дверью. Открывший ему отошел немного в сторону, давая пройти, и сказал старушечьим голосом с легким акцентом:

– Вы Эдуард, да? Алексея дома нет, уехал. С женой уехал. По магазинам.

Эдик ввалился внутрь, разжал руку, от чего цепь упала на пол, и наощупь захлопнул за собой дверь.

Перед ним стояла та самая бабка, как ее? Сестра Лехиной тещи, точно! То ли мерещится ему, то ли правда была похожа на постаревшую Гаянэ. Ну, эту, из подвала. Плодятся они, сволочи, что ли?

– Ты кто есть, тварь? – осипшим голосом спросил он. – Ты мне чего тогда налила, падло черножопое?! Да я из-за тебя полдня в говне просидел!

– Не волнуйтесь так, Эдуард. Не волнуйтесь. Присядьте пока вот тут, на кухне. Водички не хотите?

Эдик, не раздумывая, ударил кулаком в лицо участливой бабки, но рука словно прошла сквозь воздух – отравительница исчезла, расплылась облачком тумана перед ним. Он бросился на кухню, рывком вытаскивая ящики и бросая их на пол, ища какие-нибудь инструменты. Вилки. Ножи. Снова вилки, но поменьше. Ложки. Ножи? Дрянь, тупые и тонкие. Надо искать что-нибудь вроде лома и ножовку. Обязательно, ножовку по металлу, да!

Под ногами звенели разбросанные приборы. Он выскочил из кухни и побежал по квартире искать кладовку, попутно пиная и переворачивая все на своем пути. Где–то ведь есть инструменты!

Комната, другая. Обычной жилье небогатой пенсионерки – столик под кружевной салфеткой, старый телевизор, какое-то говно на полке полированной стенки, за стеклом: ряд каменных слоников, черно-белая фотография мужика в старомодной одежде, кресло в чехле возле здоровенного, до потолка растения.

Какая дрянь все! Может, на балконе?

Эдик рывком открыл дверь на балкон, лязгая болтавшейся на ноге цепью, выскочил туда и замер.