Обычные люди

— А неофициальная в том, что мы приехали, — ответила Мира, — и тебе придется заплатить за такси.

Я протянула водителю деньги и, не дожидаясь сдачи, вышла из машины. Тело мгновенно обволокла липкая влажная жара.

Мира уверенно пошла по улице вдоль чахлого городского парка, который окружали высотки, выглядевшие тоже не очень бодро. Я догнала ее.

— Ты говорила с ним? Спрашивала о проекте? — спросила я, забегая перед ней.

— О, если бы я могла, — задумчиво ответила она, замедляя шаг. — Он умер за несколько лет до нашего рождения, в начале нулевых. После увольнения он уехал к себе на родину, в Псковскую область. Но и там не успокоился.

— Сделал еще одно устройство?

— Нет, конечно, нет. Для этого нужна лаборатория, люди, условия. Он завел коз и вывел новую породу, скрещивал их, пока не добился какого-то уровня волосатости… шерстистости…

— Меховая порода, — подсказала я.

— И еще между делом написал несколько научных работ. Талантливый был человек, в общем, — подытожила Мира, и в ее голосе прозвучало глубокое уважение.

— Отчего он умер?

Она пожала плечами.

— Судя по дате рождения, мог умереть просто от старости.

Она свернула и прошла по песчаной дорожке к белой чаше, из середины которой била струя воды. Остановилась возле фонтанчика, огляделась. Мы были в парке, вокруг которого торчали высотки делового центра города. Неровно подстриженные и уже отросшие кусты по периметру. Пыльные песчаные дорожки. Переполненные мусором корзины. Скамейки стояли на солнце, поэтому желающих присесть на них не наблюдалось.

— Его нет, хотя прошло уже десять минут с того времени, на которое договаривались, — озабоченно сказала Мира, поглядев на часы на руке.

— Мы тоже опоздали, — заметила я.

Я набрала в ладони воды из фонтана и умыла лицо. Вода едва заметно пахла плесенью. Солнце нещадно пекло, и от прохладной воды стало легче, вернулись остатки бодрости. Наконец мы увидели его.

Мужчина, а это был мужчина примерно в возрасте нашего первого знакомца, Александра Сергеевича, помахал нам от входа в парк. Он приближался, озираясь по сторонам. Худощавый, подтянутый. Жесткие светло-русые волосы непослушно топорщились в разные стороны. Неприметное лицо усыпано веснушками. Он выглядел гораздо лучше своего бывшего коллеги. Но что-то в нем показалось мне неправильным, картинка словно сдвинулась, и на секунду мне померещился плезиозавр, каких я видела в последний раз в Петербурге. Но — щелк! — и все встало на место. Улыбающийся незнакомец, уверенная, надежная Мира.

— Не думал, что вы так быстро приедете, — сказал, подходя, мужчина. Он протянул руку, и мы по очереди пожали ее.

— Вы знаете, зачем мы здесь, Лев Николаевич, — сказала Мира.

Он повернулся спиной к фонтану, огляделся, похлопал себя по губам. Потом принялся разглядывать нас по очереди.

— Ни разу не видел ни одного взрослого образца.

— Ребенка, вы хотели сказать. — В голосе Миры не прозвучало вопроса.

— Да-да-да, — пробормотал он. — Столько лет прошло. Я почему-то представлял вас еще маленькими. — Он снова оглянулся.

Я начала придумывать вежливую формулировку вопроса о том, отчего он постоянно озирается, но Мира, всегда идущая напрямик, спросила:

— Почему вы оглядываетесь? За вами тоже следят?

Он рассмеялся, потом закашлялся, прикрывая рот рукой.

— Нет-нет, просто… жена ревнивая, понимаете.

— Понимаем, — заверила его Мира. — И даже сочувствуем. — И продолжила без перерыва: — Расскажите нам о деньгах, которые проект получил от благотворительного фонда.

Я немного оторопела от вопроса, но тут же сказала себе, что Мира знает больше и ей виднее.

— О деньгах, — пробормотал Лев Николаевич. Глаза у него бегали — от моего лица к Мириному, от нее — к прохожим, к проезжавшим машинам. — До какого-то момента деньги выделял институт, но потом нам объявили, что мы не по карману, да и все к этому шло — проекты сворачивали, НИИ закрывались один за другим. Никому не было дела до исследований, это же годы, иногда десятилетия, причем с непредсказуемым результатом. — Он увлекся, рассказывая, глаза уже не бегали, щеки порозовели. Воспоминания вдохновляли его. — На нас вышел американский фонд, финансирующий исследования. Они были готовы дать денег и результат ожидали не финальный, а поставили условия по нескольким промежуточным данным. Важным, конечно, но все-таки промежуточным. Сейчас это в порядке вещей, но тогда было необычно.

— Все завертелось с новой силой? — спросила Мира.

— Да, даже лучше! — воскликнул Лев Николаевич. Он провел рукой по волосам, и они, как резиновые, выскакивали из-под его ладони и вставали на место. — Основателя «Божены» уволили по сокращению штатов, надуманная причина, но, по сути, он уже ничего не мог дать проекту. Он застрял где-то в семидесятых, а время изменилось. Нас тащило вперед. Новые технологии, новые возможности. Границы открыли, и можно было рвануть и изучать чужой опыт. Так вот, тот фонд оказался не фондом. Это выяснилось, уже когда подписывали бумаги. Невнятная частная компания в Южной Америке. Какой-то неизвестный банк. Но они дали денег, и мы их взяли.

Он быстро огляделся и продолжил: