Обыкновенная любовь

После второй неудачной попытки всё двинулось по накатанной: профилактическая ссора раз в неделю, крупная – раз в месяц. Когда пошла мода на гороскопы, Валюха объявила, что Дева (это она-то – дева? угу, была, когда олимпийский мишка в небо летал… и эдак с полцентнера тому назад) не может рассчитывать на благополучный брак с Тельцом, а вот ежели бы он, Михалыч, был Козерогом, тогда бы…

И плевать, что этот Телец, Ванька то есть, тянет, как вол!

Наверняка не один его честно заработанный аванс осел в карманах всяких знахарок: сначала Валюха решила отвратить супруга от выпивки, потом ей вдруг втемяшилось (не иначе как кто-то из бабок подсуетился с рекламой), что на Танечке этот… венец безбрачия. Танечка тем временем, начесав на голове колтун высотой с Останкинскую телебашню, благополучно встречалась на съёмной (опять же – за отцовские деньги) квартире со своим Данечкой. Ну а Михалыч, само собой, проводил одинокие вечера в компании полторашки пива и пары сушёных вобл…

Очень кстати вспомнилось! Чуть было не плюхнул на стол пустую бутылку. Суеверие, конечно, но по такой жизни – чем чёрт не шутит? Смахнул в ведро обглоданные рыбьи останки. Новая бутылка, новая вобла, новая страница… пока что – книжки. А может, и в жизни открыть, как это говорят, новую страницу?..

…Валюха вернулась домой поздним воскресным вечером. В одной руке ведро с огурцами, в другой – пакет со специями. Принюхалась… интересно, бывают служебно-розыскные мопсы? Визуальные следы приятного времяпрепровождения Михалыч предусмотрительно убрал да и проветрить все комнаты не забыл. Так что – предъявить нечего. Сожалеюще помолчала. А потом:

– Ты машину починил?

– За какие, мать, шиши?..

– А это не мои проблемы, не я деньги профукала. Как хочешь, но на трамвае я разводиться не поеду!..

И жили они долго и счастливо. Потому что сердобольный автослесарь в присутствии обоих супругов посоветовал гуманно сдать многострадальный семейный «Жигуль» в металлолом – и не отрёкся от своих слов даже за бутылку чистейшего, как помыслы Михалыча, Валюхиного самогона.

Одиночества

Анна Попова

Колея

Ты же знала, что это и мрак, и морок,
Это как траектория русских горок,
Он женат, и ему хорошо за сорок,
Сын, и дочь, и какой-то модный отель,
Ну а ты – не холёная светская львица,
Не певица, а попросту продавщица,
И тебе этой осенью стукнет тридцать,
Да и внешне ты, в общем-то, не модель.

Это всё было черным по белому писано,

Распечатано, свёрстано, переиздано,
Руки прочь, он женат! – прописная истина!
Ну не веришь – так хоть у кого спроси,
А расстанетесь – кто за тебя заступится?
Ты не спутница, деточка, ты распутница,
Ну и чёрт его дёрнул с тобою спутаться…
А доказывать что-то не будет сил.

Ну а если не так – а белым по-чёрному,

По-другому, по-вечному, по-обречённому,
Просто жизнь – ведь она ж не машинка счётная,
А скорее безумный шекспировский «Сон…»
Помолчать бы, опомниться бы, разобраться бы
В этой вашей божественной регистрации,
Тонкий росчерк, и вот – по небесной рации
На двоих – не заказанный Мендельсон…

Боже, как он устал от этой трясины,

От надзора жены и от выходок сына,
Он не ноет, ведь он – настоящий мужчина,
Но тебе и не нужно его нытья.
А подруги торопят, мол, скоро тридцать,
И пора бы хоть как-то определиться…
Вот такая знакомая пьеса в лицах,
Вот такая заезженная колея…

Бабье лето