Обыкновенная любовь

Нагадала парнишке – хорошее ли, плохое ли,
Прибежал – помоги, мол, не то убью себя…
Что ж, она – из богатых, её ублажали-холили,
И красивая: губки-вишенки, глазки-бусинки…

Он, конечно, влюблён – так отчаянно, безвозвратно и

Безнадежно – безденежье, обнищание.
Он, конечно, уйдёт – добывать себе славу ратную,
Безделушку подарит ей на прощание…

А военное время по тропам дождём лило,

И хлестало, и небом слепило пылающим.
К ней сваты за сватами. Ей весело.
И она не ждёт его.
У отца на примете богатый соседский лавочник.

Тут и свадьбу сыграли – на счастье посуду разбили.

И помчались годы, и – вот она: щёки заревом,
Расплылась, раздобрела на мужнином изобилии,
Хоть полотна пиши – пышнотелая баба базарная.

И, как водится, зори майские, цвет черешневый,

И, как водится, пел соловушка – птаха райская…
Он вернулся – красивый, медалями весь обвешенный,
Взгляд орлиный и выправка генеральская.

Он – в родительский дом. Схоронили давно родителей.

Вниз по улочке зашагал, как былинный витязь.
А она у окошка – высматривает посетителей.
Он вошёл – вот и встретились. Вот и свиделись.

Он молчит. И она… Растерялись, как дети малые…

И головка её в чепце виновато клонится…
Он молчит. Он любил её. Он вспоминал её —
В том аду, где вообще ни о чём не вспомнится.

Он молчит – ей далекие битвы и громы слышатся,

И ещё – как всю ночь перед свадьбой стонала птица…
Ей немного стыдно себя – вот такой, расплывшейся,
Впрочем, стыд успел уже притупиться…

Он уходит – опять уходит. Чуть-чуть сутулится,

Но шаги отмеряет сурово, легко и чётко.
А она безнадёжно глядит и глядит на улицу,
Теребя векселя и банкноты, как будто чётки…

Напутствие

Ну сядь же, родной, ну выслушай,
помилуй – и пожалей,
коснусь я, как смысла высшего,
неловкой души твоей

и выдохну шелест имени,

склонюсь к тебе на плечо,
очисти, благослови меня…
О, как же ты юн еще…

Ещё не сомкнёт строфа уста,

ещё в уголке души
не зреет молитва Фауста:
«О молодость, не спеши…»

Послушай меня, я тоже

смотрела из-за кулис,
я тоже была, прохожий,
прохожий, остановись,

я тоже любила – грешница! —

вериги свои влача…
Налжёшься ещё. Натешишься
раскаяньем палача.

Любовь – это рай спасённый

и злая полынь-трава,
прости меня, мальчик весёлый,
за то, что она такова…

Устав от словесной ветоши,

и письма, и письмена
сожжёшь… Погоди, наверишься,
налюбишься допьяна,

надумаешься, намаешься,

свершишь над любовью суд,
а после поймёшь, мой маленький,
что вовсе не в этом суть…

Нагневаешься, напечалишься,

надкусишь плод бытия…
Вперёд же – ладья отчалила,
скользит по волнам ладья…

Незнакомство