Обыкновенная любовь

1.

Шелуха в кармане —

Семечек останки.

Едет Ваня к Мане,

К Маньке-хулиганке.

Скачут перелески

Словно в дикой пляске.

Поделиться не с кем

Ожиданьем ласки.

В душной электричке

Не до откровений.

Каждый по привычке

Коротает время.

Клинтона и Буша

Обличает кто-то,

Кто-то бьет баклуши,

Борется с зевотой.

Кто-то пиво хлещет,

Жаль, что нет закуски,

И в беседе блещет

Непечатным русским.

Кто куплеты тонким

Голоском выводит.

Кто поверх котомки

Дрыхнет на проходе…

Едет Ваня к Мане,

Едет без опаски —

Ловко от мамани

Навострил салазки.

Служба контрразведки

Мама у Ванюши:

Вкрадчивость левретки,

Доберманьи уши.

Мигом примет меры,

Если что учует.

Хватка бультерьера:

Схватит – замордует.

Едет Ваня к Мане

В ближнюю деревню.

Едет на свиданье

К Марьюшке-царевне.

Маня у окошка

Заждалась, поди-ка.

На столе лукошко —

Свежая клубника.

На столе грибочки,

Водочка в стакане…

Впереди – две ночки…

Едет Ваня к Мане.

2. (Несколько лет спустя)

На морозце даль упруга.

Вьюги путь запорошили.

Впрочем, что мороз и вьюга,

Если пьян Иван Василич?

Телогрейка тело греет,

Ну а водка греет душу.

Ну-ка, поезд, мчи скорее!

Заждались, поди, Ванюшу.

Поднажми, родной, немного!

А теперь – ещё немножко!..

Будет ветер нам подмогой,

Будет скатертью дорожка.

Ваню в ближней деревеньке

Ждет Маруся у окошка.

Поднажми, родной, маленько!

А теперь – ещё немножко!..

На морозце даль упруга.

Ваня Маню видит редко.

А супруга – что супруга?

Просто вздорная соседка.

А детишки – что детишки?

Как ни глянешь – все в мамашу.

Доведут отца до крышки.

Спиногрызы, мамку вашу!

Тёща? Не найдешь и слова,

Анекдотом сплюнешь злобно…

Но всегда принять готова

Маня, Марьюшка-зазноба.

Под зелёным абажуром

Посидеть уютно рядом.

Окна в инее ажурном…

Что еще для счастья надо?

На морозце даль упруга,

Лес застыл, как изваянье…

Впрочем, что мороз и вьюга,

Если едет Ваня к Мане?..

Цыганочка. Без выхода

– Подскажи, дорогой, как к вокзалу пройти?

– Это вам надо на автобус, номер четыре. Ну, или маршруткой. Тридцать восьмая идет… Пятидесятая, по-моему… Или нет, пятьдесят первая.

– Дима, да что ты, в самом деле! Она не хуже тебя знает, где вокзал, где автовокзал, а где пункт приема лохов!

– Ай, золотая моя, зачем ругаешься? Хочешь, про тебя всё скажу?..

– Я о себе сама всё знаю, иди своей дорогой… на фиг!

– А ты, парень? Хочешь знать, что будет? Не веришь? Ну, хочешь, скажу, что было? Ты добрый, я тебе просто так расскажу, без денег…

– Дима, пойдём!

Прохожие – из тех, кто мог позволить себе роскошь побыть зевакой, – охотно наблюдали прелюбопытнейшую сценку: решительного вида девушка тянет на буксире беспомощно оглядывающегося юношу, а следом подметает асфальт юбкой цыганка в красном платке, тоже совсем ещё молодая.

– Всё скажу! Всё, как есть, скажу! Что было, что будет…

– А милиционеру вон тому погадать не хочешь, а? Вы же, вроде как, к одиночкам обычно привязываетесь, какой тебя чёрт принёс на наши головы?

– Оля, подожди, – парень высвободил руку, остановился. – Ну, говори…те, что ли… если на вокзал не опаздываете.

– К чёрту на рога она опаздывает!

– Подожди, Оля. Пожалуйста. Рассказывайте.

– Я тебе без денег рассажу, только дай вещь свою какую-нибудь, я тебе потом верну.

– Вещь? Какую? Носовой платок подойдёт? Вы не беспокойтесь, он чистый…

– Нет, дорогой, платок – не то. Золотую или серебряную надо, а то неправильно скажу!

– Дима!..