Обыкновенная любовь

За тонкой плёнкою стекла,

Среди взволнованного зала,

Рукой откинув покрывало,

Нагая женщина спала.

Цвета прозрачны и чисты,

Приглушены разгулы краски…

И не было в тебе ни ласки,

Ни робости, ни доброты.

Казалось, пряностью духов

Изнеженное пахло тело,

Манящее, как плод неспелый,

Сокровищница всех грехов.

Тебя объятья не смутят,

Не оскорбит бесстыдный хохот.

И страшен, как соблазн и похоть,

Ресницами прикрытый взгляд.

Амуры за твоей спиной

Зелёный шелк держали прямо…

И горестно сиял из рамы

Продажный лик любви земной.

Ведьма (земное притяженье)

Темно-рыжие кудри,

в извивах и медь, и бронза,

ногу за ногу, томно курит —

запястье в тугом соцветье,

а в глазах у неё пучина

и мягкие блики солнца.

Он всего лишь мужчина.

Она хороша, как ведьма.

Вот он что-то прошепчет ей,

взгляд, как птенца, изловит,

а в прищуре её сумасшедшинка,

умная чертовщинка.

И душа его на износе,

на грани и на изломе…

Но её ведь не вынешь, не бросишь

и после не сдашь в починку.

Он достанет кольцо,

он уже окольцован, пойман,

он не будет бойцом

и не будет ханжой унылым,

он такой не один —

и давно уже это понял…

Он порядочный семьянин —

а вернее, когда-то был им.

Обнаженное тело:

прохладны его изгибы,

соблазнительны тени

и скупо нежны движенья.

Он идёт – как идут на бой,

на муку и на погибель,

подавив неземную боль

земным притяженьем…

Елена Яворская

Гостья

Ты приходишь ко мне с портрета,

Чтоб со мною выпить вина.

Как луна поэтов, бледна.

Молча куришь мои сигареты.

И в белёсом дыму сигарет

Стихотворный слушаешь бред —

Как загадку и откровенье.

Страстно любишь моё варенье

И антоновку на меду.

Странно шутишь: «Навек уйду!»

Я до слёз хохочу. Отрадно

Мне тебя баловать и дразнить.

В лабиринт забрела Ариадна

И навек потеряла нить.

* * *

До краёв наполнена чаша,

До краёв.

Нет, не страшно, почти не страшно,

Просто – кровь.

А в твоем позлащённом кубке —

Желчь и яд.

Предлагай же его, голубка,

Всем подряд.

«Не гляди ты, мил друг, сурово,

Пей до дна!»

Кубок пуст. А голубка снова

Влюблена.

За вышиваньем

Златоклювые лебеди

На янтарной воде…

Быть загадочной Ледою

И любить лебедей.

Быть задумчивой Ладою

С ясным светом в очах,

Чудом, тихой отрадою,

Счастьем – чада, очаг.

Быть застенчивой Людою —

В первый раз влюблена…

Только в сердце остудою

И тоска, и вина.

Вышью даль бесприютную —

Всё бурьян-лебеду.

Ночью с ветром попутным я

В степь бродяжью уйду.

Невеста

Надежда-душегреечка,

А за душой – копеечка.

Ах, долго ли умеючи

Полжизни промотать!

Веления, хотения,

Полуночные бдения,

Мечты-признанья девичьи…

Не друг он и не тать,

А просто гость нечаянный:

Авось не осерчаешь ты

На раскрасавца пришлого,

На гостя-жениха.

Откроешь все замочки ты

И будешь гостя потчевать

Варениками с вишнею.

А поутру в бега

Жених ночной ударится.

Ну что ж, пришёл не с палицей,

Не с кистенем, не с ножичком

(Спасибо и на том!)

Твой муженек невенчанный…

А взять почти что нечего:

Весь хлеб унес до крошечки

Да старенький платок.

А честь… Да что ей станется!

А совесть – что ей, страннице,

Пристроится за печкою —

И вовсе не видать…

Надежда-душегреечка,

А за душой копеечка,

Терзанья бабьи вечные…

Не друг он и не тать.

Жених

«Много ль серебра,

Много злата ли

В сундуках своих

Ты запрятала?

Много ль роздано

Да раздарено

Добру ль молодцу,

Злому ль барину?

Али по ветру

Поразвеяно,

Аль в дороженьке

Порастеряно?

Аль грабителем

В ночь украдено?

Ты скажи-ка мне

В день предсвадебный…»

Что не молвила б

Красна девица,

Никуда жених

Уж не денется…

Червовая дама

Ах, красное лето!

Ах, красная лента!

Червлёные каблучки!

Задорно звенят браслеты

у дамы, мечты валета.

Червовая королева