Читаем Обыкновенная любовь полностью

Она – поэтесса томная,

А он – мужичок неотёсанный.

Ему все блины-то комьями,

как будто состряпаны тещею.

А ей-то – книжица тонкая,

итог ночей, растревоженных

стихами… Стихами! Ах, боже мой!

Мечты, соловьи, звездопад!..

Корпит до рассвета над виршами.

Он тоже не хочет спать —

вовсю увлекается пышными

красотками кабаре,

что с пивом сидят во дворе.

А после в трамвае утреннем

зевает и дремлет почти.

Он едет в свой ЖЭК к девяти.

Она бодрится. И пудрами

цветущий вид создает

(что?! в люди идти лахудрою?! —

колье, каблучки… Вперед!)

Готовится завоевать

весь мир… Должно повезти!

В редакцию ей к девяти.

Его похмеляет сват.

Подружки завидуют ей.

Он хочет картошки и щей.

Она обожает паштет…

Комедия дель арте,

а страсти – будто бы в драме.

Читает она Мураками.

Сканворды решает он,

по нраву – почти лепрекон,

она – почти что богиня.

Вовек он её не покинет,

и верность она сохранит.

Любовь, говорят, – магнит,

физическое явление.

Любовь, говорят, – откровение

небесное и земное.

Любовь, говорят, – паранойя.

Любовь, говорят, – отрава…

А если рассудим здраво —

быть может, рецепт кулинара?

Шербет? Или просто омлет?..

Они, говорят, – не пара.

И все-таки вместе полдюжины лет.

Портреты

Анна Попова

Русалочка

Я вижу небо —

волны в полный рост.

Я вижу море —

с облаками-башнями.

Ловлю осколки затонувших звёзд,

отчаянная, вольная, бесстрашная.

Всё было,

да пропало без следа.

Да в глубь ушло.

Да в темноту закуталось.

Моя шальная глупая звезда

в прибрежной тине навсегда запуталась.

Я сны твои ночами сторожу.

Об эти сны не ступни —

сердце режется.

И я, немая,

криком исхожу —

пронзительной, неотвратимой нежностью.

Чей в медальоне светлый волосок?

Принцесса ли твоя, пастушка ль резвая?

И жалит ноги

не морской песок,

а ревности

отточенные лезвия.

На муки, на презренье, на позор —

на всё пойду

и всё приму и выдержу.

Да стоишь ли,

о милый мой позёр,

моей души,

до основанья выжженной?

Нет, не жалею.

Полно, не страдай,

переживёт меня любовь бессмертная.

И в поцелуе ветра угадай

всё то, что прошептать тебе не смела я…

Спутница

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия