Обыкновенный волшебник

Я провела следующие сутки в механических поисках если не смысла жизни, то хотя бы смысла для текущего дня. Телефон стал моим врагом, заставляя испытывать ледяной холод отчаяния по десять раз на дню. Я не была больше человеком, а стала продолжением этого электронного устройства, приложением, которое никак не может существовать отдельно. Меня можно было загрузить, легко можно было полностью стереть. Я вздрагивала и почти умирала от каждого звонка, но вместо Страхова мне звонили Виталик, Леночка и черт его еще знает кто. На четвертый день мне позвонил Игорь Борисович с предложением посетить одно из тех мероприятий, которые мы, журналисты, между собой зовем «прикормами». Какая-то молодая музыкальная группа – не то рок, не то поп, не то какая-то очередная эклектика – заманивала журналистов на свою презентацию в надежде купить на дешевые бутерброды и приятный вечер с десяток бесплатных публикаций в прессе разного уровня. Вкусное и ни к чему не обязывающее мероприятие, мечта журналистов. И в нашей редакции нашлось бы несколько человек, с радостью готовых обозреть печатным образом потуги музыкантов, учитывая, что местом данного действа был весьма пристойный музыкальный клуб. Почему-то Игорь Борисович решил отдать «кусок» мне. Видимо, на всякий случай еще раз показать мне свое расположение и поддержку. Оставался открытым вопрос, почему он вообще считает нужным мне что-то показывать.

Я приняла предложение и на четвертый день, ближе к вечеру, совершила подвиг, мысль о котором терзала меня уже двадцать часов, не меньше. Хватаясь за трубку телефона, поминутно проверяя, не было ли звонка и не отключился ли случайно аппарат от сети, наконец пришла к неизбежному решению и отключилась от внешнего мира. Телефон умер в моих руках, и я почти почувствовала, как разрывается невидимое соединение между мной и тем, что могло бы быть…

Я открыла ящик тумбочки, долго смотрела внутрь, на разбросанные бумаги и обертки от давно съеденных конфет, а затем заставила себя расцепить пальцы, дав телефону упасть на дно полки. Я оставила его там, на полном серьезе не доверяя самой себе в таком деле. Если у меня будет с собой аппарат, то умру где-нибудь на подступах к пресс-конференции, если не подключу его обратно. Или он – или я, третьего не дано. Я бежала прочь от дома так, словно боялась погони. Сколько сотен метров должно быть между мной и мертвым смартфоном, чтобы мне стало легче? Экспериментальным методом было доказано, что никак не меньше трех станций метро. В перегоне между третьей и четвертой меня отпустило.

Клуб грохотал, призывая всех, сюда входящих, оставить остатки ума, чести и совести за порогом. Внутри клуба господствовала идеология чистого наслаждения, и дым стоял коромыслом, а лица посетителей смотрелись странно в отблесках мерцающего света. Здесь все становились иными, и страдать от неразделенной любви тут было решительно невозможно.

– Вы куда? – прокричал мне на ухо охранник, поставив, таким образом, под угрозу мое здоровье. Я отскочила, потерла ухо, показала ему журналистское удостоверение и тут же была препровождена в так называемый малый зал. Жесткий грохот сменился мягкой фонограммой «Нирваны», и оставалось только поражаться неправдоподобно хорошей звукоизоляции между залами клуба.

– Вы от какой газеты?

– «Новая Первая», – я отметилась в списках, осматриваясь по ходу дела. Помещение еще пустовало, я приехала рано. На стенах малого зала уже были развешаны портреты той самой молодой группы, ради которой меня сюда пригласили и уже одарили тарелкой с тарталетками и бутылкой пива. Буфет, главная замануха для вечно голодных журналистов, и в этот раз на жратву не поскупились. Ее было много, она была попроще, без заморочек. Никакой красной икры, но колбасы зато в избытке, и никакой очереди. Кое-где по креслам уже расселись подошедшие журналисты-культурщики. Некоторые, не стесняясь, «прикапывали» в больших сумках бананы и яблоки, которые были опрометчиво разложены на тарелках целиком. Официанты мужественно молчали и восполняли пробелы.

– Как хоть группа-то называется? – спросила меня худенькая девушка в сиреневом платье, оголяющем ее анорексичное тело куда больше, чем нужно. Я пожала плечами и подошла к стене с портретом. Сегодня я была совсем не в настроении заводить друзей.