Обжалованию не подлежит

— О какой Софе? О Соломиной? Клара Евгеньевна, я уважаю вас, только прошу, не вмешивайтесь пока в это дело. Когда все будет закончено, мы предоставим вам все материалы. Ничего не скроем. Понимаете?

— С одним условием.

— Никаких условий! — категорически сказал Тимур.

— С условием. Ты коротко расскажешь мне о своем друге... Сейчас, Тимур, сейчас, дорого́й... Ну?

— Откуда вы только взялись на мою голову! У Николая Аркадьевича всё в порядке?

— Абсолютно всё! Итак?

Тимур тяжело вздохнул.

— Ладно. Записывайте.

— Запомню.

— Оперуполномоченный Андрей Романов родился в тысяча девятьсот сороковом году в селе Белово, Ребрихинского района, Алтайского края. В тысяча девятьсот сорок седьмом году поступил в школу, окончил в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, в этом же году был призван в армию, служил в Узбекистане, демобилизовался в тысяча девятьсот шестидесятом году, поступил в школу милиции. Между прочим, учился отлично. Это вы особо отметьте. Всё.

— Как — всё? — удивилась Клара.

— Простите, не всё... Холост. Жениться не думает. Считает, что брак — безумие. Стихи, между прочим, пишет о любви. По-моему, в этом что-то есть. Учтите... Кстати, вы не знаете некую Л. Оленину?

— Знаю. Ты недоволен ее заметкой?

— Скажите, что я могу испортить ей нервную систему, если она еще раз напишет что-нибудь в этом духе... Подождите, откуда вам известно, что ее заметка обо мне? Наверное, наболтала Соломина?

— Откуда у тебя эта грубость, Тимур?

— Простите, еще раз... Передайте этой самодовольной криминалистке, чтобы она больше не мудрила. Вообще, не женское дело — ловить бандитов.

— Ты противоречишь самому себе. Забыл, как восторгался Наташей Бельской и Башорат Закировой? Что-то, кажется, хвалебное пел и о секретаре вашего отдела Маше Чуковитовой?

— Эти женщины не в счет, — отрубил Тимур.

— Ладно, — согласилась Клара. — Что ты еще скажешь о Романове?

— Справедливый, объективный, начитанный и мужественный... Послушайте, Клара Евгеньевна, это же здорово, что я встретил вас, — неожиданно загорелся Тимур. — Вы опубликуйте в своей газете его стихи. Понимаете, это сразу поставит его на ноги. Честное слово, Клара Евгеньевна, опубликуйте. Представляете, работник уголовного розыска — поэт... Здорово, правда?

— Правда, — сказала Клара.

— Идите к нему.

— Ты больше ничего не скажешь?

— Я спешу. До свидания.

— До свидания. Заглядывай к нам.

— Непременно.

Тимур поднялся, передал Кларе халат и вышел из вестибюля.

14

Джаббаров инструктировал сотрудников отделения, собравшихся в его кабинет перед началом операции.

— Действуйте осторожно, слишком не увлекайтесь. Мы должны взять группу с поличным. Оружие применяйте в крайнем случае. Товарищ капитан, я целиком полагаюсь на ваш опыт.

— Не беспокойтесь, товарищ майор, — вытянулся Прозоров.

Через час работники ОУР были возле дома, в котором три дня назад произошла встреча Соломина с Золотовым и Степановым. Правда, в дом не вошли — свернули в переулок, вымощенный булыжником, постучали в первую калитку. Калитку открыл невысокий кряжистый старик. Он молча пропустил всех во двор и провел в небольшую комнату с двумя окнами — отсюда хорошо были видны улица и нужный дом.

— Когда они приедут? — пододвигая стул к окнам, спросил один из оперативников Прозорова, задержавшегося в дверях.

— По-видимому, в полдень, — ответил Прозоров. Он прошел вперед, положил на стол портсигар и спички, осторожно раздвинул шторы.

...Джаббаров и Азимов вышли к «Волге», стоявшей у подъезда управления милиции.

— Машину заправил? — спросил Джаббаров Муртазина, плотного высокого водителя с рыжей взлохмаченной головой.

— Заправил, Касым Гулямович.

Азимов и Джаббаров сели в машину. Прежде чем захлопнуть дверцу, Джаббаров выглянул и сказал работникам отделения, устраивавшимся в ЗИМе, который стоял позади «Волги»:

— Ни пуха ни пера.

— К черту! — ответил по традиции старший оперуполномоченный Дмитриев.

Азимов с трудом унял дрожь:

— Все в порядке, товарищ майор.

— Трогай, Равиль, — Джаббаров положил руку на плечо Муртазина.

«Волга» плавно качнулась и поехала к воротам.

— Не рано ли выходим? — за воротами спросил Муртазин.

Джаббаров или не услышал вопроса, или не счел нужным объяснять водителю причину раннего выезда на операцию.

Ответил Азимов.

— Не рано, Равиль. В самый раз.

— Ладно.

— Как бы Батраев и Савицкий не прозевали Аганова.

Азимов обращался к Джаббарову, хотя, казалось, продолжал разговор с Муртазиным.

Джаббаров на этот раз откликнулся сразу, очевидно, сомнение Азимова неприятно кольнуло его.

— Не прозевают, товарищ лейтенант.

— Они еще ничего не сообщили?

— Нет.

Воцарилось молчание, не прерывавшееся до тех пор, пока «Волга» не приблизилась к воротам Госпитального рынка.

15

Рынок гудел. Непрерывный людской поток устремлялся в ворота и растекался за ним по бесчисленным рядам. Кто спешил к фруктам и овощам, кто в молочный павильон, кто к горам арбузов и дынь. Трудно было приметить в этом потоке, пестром и многоликом, двух мужчин, вертевшихся около ворот.