Очаг

У входной двери снова вокруг Гуллы эмина опять собрались мужчины, в этой тесноте они сидели кучкой, чуть ли не прижавшись друг к другу. Без дневного света в вагоне было сумрачно. Во время таких бесед люди, хоть и ненадолго, забывали о своём положении пленённых, увлечённо о чём-то переговаривались. На душе становилось светлее, морщины на лицах расправлялись. Гуллы эмин, в своё время много читавший и много знающий, с удовольствием рассказывал людям легенды из жизни святых, рассчитывая на то, что это хоть как-то утешит их и научит мужественно переносить выпавшие на их долю испытания. В эти минуты им ничто не мешало – ни перестук колёс поезда, ни теснота. И лишь женщины, оставшиеся сидеть возле своих детей, временами бросая взгляд на мужчин, удивлённо думали: «Интересно, им там мёдом, что ли, намазано, целыми днями сидят там, как приклеенные! О чём можно столько времени говорить?»

Толмач Гуйч, дочитав до конца свою ежедневную молитву, которую, кстати, читал по десять раз на дню, отодвинул в сторону стоявший между ними хурджун, из которого доносился вкусный запах каурмы. Он подвинулся ближе к Оразгелди, который, прикрыв глаза, дремал, прислонившись спиной к стене вагона.

– Сосед, а, сосед! – позвал он его.

В голове толмача Гуйча вертелась мысль, которая не давала покоя, неприятная мысль, причины возникновения которой он и сам бы не мог объяснить. Он сел вполоборота к соседу Оразгелди. Пока Гуйч, сощурив глаза, пытался сформулировать своё мнение, на его лбу отчётливо прорезались глубокие морщины.

– Знаешь что, сосед, мне кажется, они везут нас не с одного места на другое, мне кажется всех разом, целиком, вместе с поездом собираются бросить в огнедышащую пасть какого-то дракона, – наконец, выразил он свои догадки вслух.

Оразгелди хотелось сказать ему: «Ты что, сосед, только сейчас это понял?». Потому что люди уже давно убедились в том, что так и будет. Тем не менее, отвечая соседу, постарался подобрать подходящие слова:

– Сосед, если дракон, о котором говоришь ты, в состоянии заглотить поезд вместе с людьми, значит, он должен быть гигантским…

– А как же! – одобрительно воскликнул толмач. – Пока этот дракон не насытится, не думай, что он когда-нибудь откажется от привычки поглощать людей.

Выпавшие на долю многих мытарства и для толмача Гуйча были чьими-то злыми играми, разрушившими дома тысяч людей. Но ведь те, кто затеял эти игры, должны понимать, что им вряд ли удастся устоять перед мощью народа, что рано или поздно они сами будут повержены. Но, видно, так уж устроен человек, взобравшись на вершину холма, он не верит, что когда-нибудь будет сброшен оттуда…

Прислушиваясь к перестуку колёс поезда, Гуйч печально замолчал. Читая молитвы, он теперь искал ответа на свои вопросы на страницах священного Корана.

Теперь соседи по вагону говорили о том, что сейчас им немного легче, чем было в Ташкенте, всё же двигаться лучше, чем находиться под палящими лучами солнца, по крайней мере, сквозь щели вагона задувает ветерок, и от этого дышать становится легче. Так много говорили о Ташкенте, думали, что это какой-то необыкновенный, сказочный город, а он оказался чуточку больше и лучше Мары.

Справа от Оразгелди находился один из племянников Гуллы эмина Абдысемет, между ними в стене вагона была приличная дырка размером с ладонь, и оттуда, когда поезд набирал скорость, хорошо задувал свежий воздух. Теперь перед этим отверстием чаще всего сидели дети – Алланазар и Чолук, сын Абдысемета Тылла. Мальчишки по очереди сквозь эту дыру смотрели на мир, а затем рассказывали друг другу об увиденном. Да и сам молчаливый Оразгелди, не зная, о чём говорить, в минуты отсутствия детей возле отверстия предпочитал сквозь неё постигать мир.

Вот уже два дня он сидел возле этой дыры и вот уже два дня видел бесконечные жёлто-коричневые пески. В такие минуты казалось, что и поезд не движется, стоит на месте, время от времени совершая толчки вперёд-назад и плывя по рельсам железной дороги. Однажды во время остановки поезда Оразгелди через дыру увидел казахских женщин, которые предлагали пассажирам связки вяленой рыбы… Некоторые из них подходили близко к вагонам и, перебегая от одного вагона к другому, выкрикивали: «Рыба! Рыба!».

Оразгелди, не ведавший о том, что совсем рядом плещется Аральское море, удивляясь, думал: «Интересно, где казахи берут рыбу в этой Богом забытой пустыне?» Знал, что казахи занимаются животноводством, невольно предполагал: «Может, их овцы и рыбу таскают в себе?», думал случайный попавший, в мыслях понимая, что такое предположение нелепо.

Помещение вокзала, рядом с которым не было ни единого деревца, в этой глуши казалось одиноким и заброшенным. Правда, в нескольких местах стояли группки людей, о чём-то громко совещавшихся. Чуть поодаль были видны верблюды, равнодушно взирающие на окружающих.

По ходу поезда Оразгелди понравилось с этого места разглядывать мир. Иногда доносились знакомые запахи пустынной растительности, и это благоухание земли невольно напоминало запахи родных мест и заставляло тосковать по оставленным там родным и близким.