Очаг

Ахмет решил, что одну ночь проведёт у чабана Гуллара, уложит в чувалы и канары оставшуюся шерсть, а поутру отправится в обратный путь. В тот же день к вечеру он уже был в коше чабана Гуллара, передал ему отправленные от семьи продукты и вещи, наказы и, как намеревался, заночевал под открытым небом возле чабана. Наутро, загрузив верблюда и ишака мешками с шерстью, поехал обратно. Он ехал по тропе, ведущей от коша чабана Гуллара, и когда солнце уже пошло вверх, добрался до большой дороги, которая вела в село. Воздух был напоен утренней свежестью, а по небу плыли белые облака, казалось, что какие-то невидимые нити тянут их за собой. Год выдался благоприятным, в свое время и снег выпадал, и мороз был, а потом и дождей пролилось достаточно. Пустыня напоминала покрытое жёлтой соломой озеро. Разросшиеся по уступам холмов кусты одетой в зелёный наряд верблюжьей колючки – яндака, рассыпавшись по этим уступам, напоминали идущих вверх молодых невесток, головы которых были покрыты зелёными курте¹³.

В народе эти места зовут Пендинской пустыней, хотя на самом деле они отличаются высокими, подобно горам холмами, между которыми, то сужаясь, то расширяясь, лежали глубокие ущелья. Знаменитый Бадхыз с его пышной растительностью и множеством диких зверей раскинулся на запад, север и юг Пендинской пустыни. Один конец гряды холмов тянется к Серахсу, в сторону Ирана, другой конец на юго-восток, смешиваясь с землями Афганистана. Именно эти места имели в виду старики, когда говорили: «Огород сажай в Мары, скотину паси в Пенди». Пару веков назад иностранец Лассер, попав в эти края, считал, что это место облюбовано Богом, так много здесь растительности. Он записал в своём дневнике: «В Пенди овцы гуляют, ведя за собой по три-четыре ягнёнка». А сегодня весна покинула Пенди, уступив своё место наступавшему на неё лету.

Над головой Ахмета пролетела небольшая стайка ворон, словно во сне лениво взмахивая крыльями. Вороны летели со стороны села в поисках пропитания. Вообще-то вороны – ранние пташки, думал Ахмет, а эти, видать, сони, проспали и теперь отправились на поиски своих сородичей. Небо всё еще было серым, как это бывает весенним утром, может, хочет разразиться дождём. Да и день, похоже, не будет таким жарким, как в предыдущие дни. Возможно, именно это обстоятельство подвело ворон. И они не смогли проснуться раньше.

Ишак, нагруженный двумя огромными чувалами с шерстью, поверх которых сидел сам Ахмет, словно не чувствуя тяжести, стуча копытами, легко шёл вперед, за ним следовал верблюд с горой мешков на спине. По краям дороги росла степная трава с длинными корнями, они переплелись между собой, образуя своеобразные мётлы. Время от времени верблюд, натягивая петлю на недоуздке в руках Ахмета, наклонялся, чтобы пощипать траву.

Вдруг какой-то холм сбоку от него привлёк внимание Ахмета своей необычностью. Этот холм напоминал женщину в желтовато-коричневом пуренджеке на голове, с вытянутыми ногами сидящую у костра и занятую какими-то своими женскими делами. Вскоре дорога повернула направо и пошла в обход похожего на женщину холма. Ехать ему было легко и приятно, тишина навевала приятные мысли, убаюкивала. Дорога снова стала виться вокруг следующего холма и когда она свернула налево, Ахмет увидел вдалеке всадника. Всадником как он сначала подумал, оказался не кто-то из его знакомых, это была женщина. По какой-то причине спешившись с коня, теперь она пыталась вновь оседлать его. Подтянув подол платья, а полы халата заткнув за кушак, она старалась взобраться в седло. При виде женщины в яркой одежде Ахмет невольно подумал: «Что эта женщина одна делает в пустыне?» И вдруг он узнал её! Его родственник Оразгелди когда во время стрижки овец съездил к Ягды сельсовету, когда тот вызвал его к себе. Вернувшись от него, с возмущением рассказывал: «Что этот Ягды вытворяет!.. Нет, вряд ли он сможет долго продержаться в кресле, в которое его усадили советы. Вроде только вчера оказался у власти, а уже вон как нос задрал, на драной козе не подъедешь. А ещё этот подлец поставил особую юрту для себя на вершине холма в двух шагах от того места, где идет стрижка колхозных овец, и развлекается там с женщиной по имени Ханума». Сейчас Ахмет вспомнил тот рассказ. Несколько дней назад Ягды был вызван на собрание в район, он уехал ещё до окончания стрижки овец. Он собирался скоро вернуться, ведь надо было подвести итог собранному урожаю и позаботиться о его дальнейшей судьбе. Не желая расставаться, он сказал Хануме: «Ты пока тут присмотри как один из руководитель за ходом дел, а я сразу после собрания приеду!». Ему было невдомёк, что поручения районного руководства задержат его. Узнав об этом, он тогда велел передать:

– Скажите Хануме, я не смогу вернуться. Пусть садится на коня, и сама уезжает. Пусть дом и имущество не волнуют её, ребята сами и соберут, и привезут.

После этой вести на следующий день Ханума оседала коня и тронулась в путь. Ахмету ни о чём таком не было известно.