Очаг

Делая вид, что любуется хлопчатником, Нурджума не знал, как сообщить Оразгылычу дурную весть, колебался. Любуясь ровными кустами хлопчатника, он думал о том, что Кымыши настоящие земледельцы, они достойные люди, и уж во всяком случае, свой достаток зарабатывают честным трудом.

– Оразгылыч, племянник, мне надо сообщить тебе одну неприятную вещь, хотя мне бы очень не хотелось этого делать! – чувствовалось, что Нурджума переживает.

– Раз надо, значит, говори, дядя, – Оразгылыч вытянул ноги из грязи и встал на сухое место.

– Так вот, племянник, вчера на большом собрании в городе среди тех из Пенди, кого следует раскулачить, названы были и ваши имена…

– Гмм… да, – Оразгылыч тяжело вздохнул, задумался. Потом спросил: – В том списке я один или же и имя Оразгелди акга тоже там есть? – озабоченно произнёс он. Ответ Нурджумы был коротким:

– Да, вы там оба значитесь. Причём, вас должны сослать вместе с семьями.

– И куда же нас сошлют?

Приподняв голову, Оразгылыч посмотрел на Нурджуму, беспокойно ёрзавшего в седле коня.

– Этого я не знаю, еген.

– А нельзя ли сделать так, чтобы сослали меня, а Оразгелди оставили со стариками, присматривать за ними? – эти слова он произнёс, оттирая с покрасневшего лица ладонью пот и как бы советуясь, заботясь о близком.

– Ох, не знаю, еген. Как бы не было уже поздно что-то предпринимать… Мне бы очень хотелось помочь вам. Я не могу представить Союнали без Гуллы эмина, без вас, только это не в моей власти. Вообще-то я не должен был пока даже говорить об этом, да вот, не сдержался, вырвалось…

Получив неожиданную и такую горькую весть, Оразгылыч после того, как Нурджума покинул его, ещё какое-то время в задумчивости стоял на том же месте, озираясь по сторонам и разглядывая раскинувшееся вокруг прекрасное поле. Вид у него был такой, словно он, глазами прощаясь со своими полем, растениями, в душе он навсегда прощался с Родиной.

Оглянувшись через несколько минут Нурджума увидел, как Оразгылыч, закинув лопату, на плечо, возвращался домой.

* * *

Когда Оразгылыч раньше времени вернулся с поля, отец вместе с внуками Алланазаром и Аганазаром седлал ишака-коня, чтобы съездить на бахчу и проверить её состояние. В это же время из дома выходила Джемал мама вместе с младшим внуком Рахманназаром, который завидовал старшим братьям и просился поехать вместе с ними. Зная, что младший внук всё равно ничего не поймёт, Джемал мама пыталась ласковыми словами урезонить его, уговорить.

– Ты что думаешь, этот ишак слоном стал, чтобы вы могли такой толпой усесться на него? Сядет дед, один брат сядет спереди него, а второй – сзади, а ты куда сядешь? На уши ишака что ли? Тебе места там нет.

Увидев сына, рано утром ушедшего поливать хлопчатник, с лопатой на плече раньше времени, возвращающегося домой, Кымыш-дузчы заподозрил неладное. Бросив на седло верёвку, которую приготовил взять с собой, повернул голову, чтобы расспросить сына, что случилось. Оразгылыч на ходу спросил:

– Оразгелди акгам дома? – и посмотрел по сторонам.

– Зачем тебе Оразгелди понадобился? – спросил Кымыш-дузчы, глядя вслед Оразгылычу, бросившему лопату у стены и быстро вошедшему в дом.

Весть, которую принёс Оразгылыч, повергла в уныние всю семью Кымышей. Сыновья сразу собрались у отца, чтобы держать с ним совет. Понятно, раз власть взялась за них, теперь уже ни за что не отступит. До сих пор и вот уже много лет она добивалась своего, значит, и теперь решения своего не отменит.

Какое-то время Кымыш-дузчы молчал. Да, беда, обрушившаяся на народ, не обошла стороной и Кымышей. Старику этот груз казался неподъёмным. С не унимающейся внутри тревогой он посмотрел на сыновей. Ему хотелось сказать им, что ссылка вовсе не означает конец жизни, хотелось успокоить своих детей. Но волнение его было таким сильным, что он долго не мог успокоиться, произнести хоть слово. Молчал, хотя и не хотелось молчать. Старику показалось, что чёрные тучи накрыли всё небо, закрыли солнце. Уставившись печальным взглядом в очаг, спустя долгое время он смог выдавить из себя:

– Делать нечего, парни, чему бывать, того не миновать… С судьбой не поспоришь…

Оразгелди в тот же день, оседлав ишака, отправился в пески, туда, где паслась их отара. В отаре у него с братом паслись около пятидесяти овец и коз. Можно не сомневаться, если семья отправится в ссылку, власти немедленно завладеют имуществом ссыльных, разграбят его. Надо по возможности спасти скот и отдать его в руки человека, которому можно доверить и который, случись им рано или поздно вернуться домой, отдаст им скот в целости и сохранности. И пару из них забрать домой, чтобы подготовить каурму на дорогу. Был у них человек, которому они доверяли. Это был Ямат бай. После того, как колхоз забрал большую часть его скота, он, найдя подход к председателю сельсовета Ягды, устроился колхозным пастухом для части этого скота. Жена Ямат бая была сестрой Джемал мамы, так что они были не просто добрыми односельчанами, но ещё и родственниками Кымышей.