Очаги ярости (СИ)

— Я мог бы сказать от своего имени. Но не прямо сейчас: очень уж некогда. И ещё. Тебе точно придётся заново всё объяснить. А не то в изложении непременно чего-то напутаю.

8

К тайнику, где была припрятана Призма, чужие не подпускались. Да и свои, кто из Службы Безопасности горнорудной колонии — тоже к нему когда-либо подходили далеко не все. Только те, кто реально использовал Призму — это Бенито да Олаф, а вдобавок Сантьяго с Ортегой, ведь они тот тайник и выкопали. Все другие даже примерно не знали, где это тайное место. Приходилось услышать одно: спрятано остроумно. Кто нарочно не ищет, ни за что не наткнётся, а кто ищет, туда не пойдёт.

Но не думалось даже, что остроумно настолько.

— Стой, Бенито, да мы ведь идём…

— Верно, — Родригес ответил с широкой усмешкой, — к Ивовому Эдему.

— Но ведь там… Но ведь шпанки…

Страшные многокрылки, ощеренные яйцекладами. Вечно готовые всякого превратить в колонию себе же подобных.

— Шпанок нет.

— Так ведь были! Мы сами видели…

— А теперь здесь прошёлся Сантьяго с зеонской катаной.

— Помогло? Неужели?

— Сантьяго прошёлся трижды.

— Что сказать, экзотический способ… — Да уж, лишь так и сказать.

— Кай, знаешь сам: Призму иначе не спрятать. Её действие слишком заметно сказывается на любом, кто мимо пройдёт. Значит, нужно такое место, где люди не ходят. А не ходят туда, где хоть раз наблюдали шпанку. А уж коль наблюдали с десяток, то не ходят туда никогда.

— Я здесь был…

— …дважды. Со мной и с Сантьяго. В первый раз мы о шпанках ещё не знали, во второй — мастер боя тебя специально пропустил через шок научения ради.

Да, как вспомнишь, так вздрогнешь. Учёба стрельбы из «меноры»… Но, с другой стороны, не умел бы, так точно погиб.

Оставалось дивиться и молча следовать дальше, не отставая от широкого шага Бенито.

Только что это? Вроде, походка Родригеса сделалась неуверенной.

Может, шпанку заметил где? Нет, другое.

— Что-то я не пойму… — протянул изумлённо Бенито. — Мы же близко уже подошли…

— И что?

— Кай, ты что-нибудь чувствуешь?

— Нет.

— Вот и я ничего. Между прочим, это и странно.

Тут Бенито раздвинул ветви широкой ивы. К ней он вышел, видать, опираясь на какие-то еле заметные ориентиры. Так-то ива была не особенней всех других, росших в Эдеме поблизости.

Под пологом её царил полумрак и влажность. А ещё лежал чёрный камень, довольно большой, но Родригес его откинул без затруднений. Из-под камня немедленно выглянул металлический ящик. В крышку его было продето кольцо. Дёрнув его на себя, Бенито промолвил:

— Заперто!

— Вот и славно. А мы уже думали…

— Не славно, а очень скверно. Я же сказал: ничего не чувствую. Я не чувствую до сих пор!

Да, Бенито не зря подозревал худшее. Вытащив ящик из ямы за металлическое кольцо, вставил в замок извлечённый откуда-то ключ. Тот повернулся без видимых затруднений, щёлкнул замок, ящик открылся.

Ящик тот был ожидаемо пуст. Или Бенито считал, что испортилась Призма? Но теперь-то понятно: не испортилась, а пропала.

— Вижу, что шпанки всё же кого-то не испугали.

Впрочем, это ты зря. Зачем бередить рану?..

Голос Родригеса звякнул упрямым мелаллом:

— Шпанки — зашита хорошая. Только не от своих…

Часть 5. Хоть что-нибудь о деле

Доблестный князь

Шлёпнулся в грязь

И вымарал честь мундира.

К цели стремясь,

Помни про связь –

Обратную связь от мира

Глава 11. С упрёками к Бенито

(чуть раньше про чуть раньше;

рассуждает Вольфганг Рабен, заместитель начальника колонии, Новый Бабилон)

1

Диас и Маданес вернулись одни, без Бенито Родригеса. Не постеснялись признать, что даже не угрожали применением силы. Повели себя вежливо — Рабен даже не сомневался, что при Родригесе эти не станут лезть на рожон.

Эх…

Рабен вообще так и думал, что Бенито опять отвертится. Да, у Бенито талант. И талант его — это везенье.

Будь у Рабена столько ума и тогда, как стало сейчас, он не стал бы с везучим связываться. Дохлый номер, себе дороже.

Но сейчас не тогда, потому и сейчас, как тогда, без поправок на опыт и то поумнение, что дарует тебе постоянный прирост богатства. Рабен их тех, кто умеет обогащаться с умом. Ум не велит приниматься за дохлый номер.

Правда, чем больше ума принесло тебе обогащение, тем скорее поймёшь, что важно ещё и упрямство. Неупрямый достоин презрения, он использует ум одной безопасности ради. А упрямец отважен; безопасность себе он купит.

Что до новой попытки растоптать Бенито Родригеса… Да, не верил в неё и сам. Но и не воздержался.

Просто так уж привык ещё с уголовного прошлого: не отступать. Лучше сразу не претендовать на всё то, чего съесть не рассчитываешь. Но коль начал претендовать — значит, дожми. Даже если тебе уже больше не хочется. Жми, грызи через «не хочу». Потому что тебя видят.

Коль увидят, что ты проиграл, что не хочешь того, что хотел — отмечают на будущее: «С этого можно драть». Потому что своё ты тоже легко отпустишь. Отступил — ожидай нежеланных гостей.