Очаги ярости (СИ)

Дело даже не в том, что отступившего обдирают (хоть это факт: обдирают таких всегла). Кто отступил — тот готов подчиниться более сильному. Кто отступил, но подчиняться не хочет — тот не жилец.

Рабен хочет остаться жильцом, это раз. И, это будет уже два, у него есть высокие требования к качеству жизни. Всё, что только доступно на Эр-Мангали, у него будет. Всё, что было доступно раньше, у него уже есть.

И с таким-то ресурсом не обойти Родригеса вместе со всем его неприличным везением? Обойдёт, рано или поздно. Хоть бы и по очкам.

2

Обойдёт… Игра Рабена и Родригеса началась не сегодня и не вчера.

Прошлый раунд был за Родригесом. Как всегда, по досадной случайности. Рабен тогда действовал по уму, все удары рассчитал правильно. Ловко наехал на Олафа, на молодого Бьёрна. Главное, чего удалось достичь — смёл Родригеса с его жалкого начальнического поста в Службе безопасности, чтобы посадить туда недоумка Лопеса. Лично смог убедить гордеца Флореса заменить Бенито на Хуанито!

Кстати, какой был отличный шанс для бедняги!

Всё, вроде, шло, как по маслу. Но потом оказалось: на Бьорна и Олафа недодавил, парни вдруг занялись самодеятельностью, переманили в Свободный Содом вороватую фольк-рок-группу, что стащила у Рабена робарианский молот. А как только пошли по следу Диас с Маданесом, Бьорн убежал проситься к сектантам Зеона, где не только укрылся, но даже круто поднялся — чисто на том, что помог им в устройстве какой-то тупой церемонии, но не суть. Олаф, правда, вернулся, на нём отыгрались тогда: за ненадёжностью пришлось подержать в подвале.

Ну а Лопес? Казалось бы: радуйся, что начальник. Благодари пусть не Рабена, так хоть Флореса благодари — так ведь нет, стакнулся с тем же Родригесом. Говорит ему: «Дальше рули, посижу на твоём посту чисто формально, не стану мешать». А потом и формально сидеть надоело, к Флоресу шасть: возвращай, мол, обратно Бенито!..

Но сильней удивил Родригес: этот наивный глупец, даже низложенный и опальный, умудрился играючи провернуть несколько операций. Наповал уложил четверых отпетых чудовищ, разгромил в Джерихоне подпольный кулак ассасинов, обнаружил присутствие на планете представителей ксенокультуры Сид.

Что поделать, везение часто бывает несправедливым и неразумным. Но и крыть было нечем, Родригес вернулся на пост, а вдобавок и Бьорна продвинул. Пареньку разрешили копаться в библиотеке Башни. Что навряд ли позволит ему, неспециалисту, что-то ценное там раскопать, но само по себе подозрительно.

Вот на том прошлый раунд в игре с Бенито и пришёл к завершению.

Но ведь раунд — не вся игра. Да и Рабен — игрок не такой, чтобы праздновать труса.

3

Новый раунд открылся с событий под Дальней шахтой: зомбяки, средних размеров вспышка. Всё не ново, никак не в первый и не в последний раз… Но на сей раз, как Рабен почувствовал, Родригес ухватится.

А хвататься за старое плесневелое дело — это само по себе шаг к поражению. Неудачу легко прогнозировать и просто раздуть.

Ухватился Родригес не просто так. Был крючок. О крючке очень вовремя донесли Рабену — сам крючок и донёс. Звали его… Ну, какой-то Папаша… Ладно, без разницы. В общем, один из Папаш.

В чём комизм? Этот самый Папаша и задумывался, как крючок. Но живой, постоянного действия. А он умер (зомбифицировался), но при этом посмертно сработал — и, между прочим, в другом совершенно деле. И сработал-то — намертво. Только дело даже не в том. В этот раз повезло не Родригесу, вот в чём главный комизм. А вот Рабену — повезло. Он умеет работать крючками.

Так случилось (вот чудный-то случай!), что Родригес явился к крючку в тот момент, когда гибель крючка (и сопутствующих людских предметов, а также строений) изучалась на месте то ли Годвином, то ли Мак-Кру — но, короче, профессионалами Флетчера.

Так ведь у Рабена с Флетчером тоже свои дела. К верной взаимной выгоде. И достаточно парочкой слов намекнуть — понимает уже с полуслова. Что за труд: озадачить Годвина и Мак-Кру старым-престарым делом, собирающем воедино все эпизоды наведения эпидемии зомби?

И тогда — красота: наивняк Родригес, зацепившийся утлым умишком за крючок Папаши, переходит дорогу Флетчеру (а ведь раньше он с ним не ссорился). Что в картине особенно ценно, это скромный ответ на вопрос: а при чём здесь Рабен? И звучит он естественно: Вольфганг Рабен здесь не при чём, это сбрендил Родригес.

А что сбрендил, так это точно. Вы подумайте, взялся соперничать со следователями Флетчера! Прежде того не бывало ни разу, и вдруг теперь! Так и лезет вперёд Годвина и Мак-Кру, людей своих посылает (кстати, люди скорей напрягут, да и проще на том попадутся). И казалось бы, из-за чего? Из-за старого, в сущности, дела… Нет, верней, из-за самого нового, но лишь по времени, когда было поручено Годвину и Мак-Кру, а на самом-то деле… В общем, из-за такого повторяющегося события, о котором все знали уж добрый десяток лет, если не дюжину, и за этот период оно кому только не обрыдло!