Очарование лжи

– Юра, ты же дипломированный специалист в области психологии. Мне стыдно за тебя. Цена – это лишь денежный эквивалент той важности и ценности, какую лично ты придаешь чему-то. Для меня лично картина не представляет никакой ценности, вне зависимости, как ее ценят другие. Я ничего не вижу в этой картине, и художник мне непонятен. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы она еще пылилась за шкафом, забирай. Если не хочешь забирать, я поставлю ее обратно за шкаф.

Степанков пребывал в легком недоумении. Пришлось еще сварить кофе, прежде чем прерванный разговор возобновился. Саша пожалела, что преждевременно порадовала Степанкова. Надо было отдать дедов подарок перед его уходом.

Она ничуть не лукавила, говоря, что ждала Степанкова. На старую квартиру, а попросту – домой она, не раздумывая, поехала сразу, как покинула кабинет Степанкова. И прилегла она с дороги всего на минутку. Стоило отвернуться к стене и прикрыть глаза, как до нее сквозь сон долетел голос деда. С кем он разговаривал, Саша не видела, но поняла, что скоро гости будут в доме. Дед показал рукой на шкаф, и его образ начал медленно таять в солнечном луче. Проснувшись, она посмотрела за шкаф и обнаружила сверток, предназначенный Степанкову.

– Так к кому ты собралась ехать? – спросил Степанков. Профессиональный интерес превозмог.

– Честно – ни к кому. Я уверена только в тебе, хотя в интернете пару раз встречала ссылки на статьи Оконникова.

– Аркадий Оконников занимается частной практикой? – не поверил Степанков.

– Не знаю. Статьи старые. Им лет пять, не меньше. Ты его знаешь?

– Я многих знаю, но с Аркадием мне довелось работать в одном проекте. Покойный профессор Лавров был нашим наставником. Великий был ученый. А в нашей исследовательской группе Оконников был лучшим. А потом проект закрыли и наши пути разошлись. Думаю, если Оконников и занимается частной практикой, то в интернете об этом точно информации не будет, – уверенно сказал Степанков.

– Хочешь сказать, что за ним стоит определенная организация?

– Ладно, – не стал отвечать на вопрос Степанков, – давай фотографии Насти, я еще раз посмотрю. А ты поезжай домой, готовь Павлу ужин. А я завтра вечером к вам приеду. – Степанков, предвидя Сашино нетерпение, поднял руку. – С наскока это не делается. Мне самому надо подготовиться.

Степанков, чмокнув Сашу на прощание, вышел из квартиры, бережно неся под мышкой картину. И так же бережно положил подарок на заднее сиденье и еще раз посмотрел на картину.

Вернувшись домой, он поставил картину, прислонив ее к спинке дивана, плеснул в пузатый бокал коньяк и стал смотреть на «Весну…»

Десять лет назад…

Первый рабочий день в новой должности на швейной фабрике Кристина начала с семи утра. Должность была скорее номинальной. Весь коллектив, которым предстояло руководить, состоял из двенадцати женщин. Тех времен, когда в каждом из пяти цехов работало по двести человек, Кристина уже не застала.

До обеда небольшая комната, заполненная всевозможным хламом, начала превращаться в кабинет. Чего в нем только не было! Стол загромождали всевозможные выкройки, с незапамятных времен вышедшие из обихода. Во всех шкафах, тумбах и даже за диваном лежали куски и кусочки ненужной ткани. Скопившееся добро можно было давно выбросить. Только начальники цеха на должности долго не задерживались. До генеральной уборки кабинета руки не успевали доходить. А чего задерживаться, если зарплата невысокая, без надбавок, да и ту вовремя руководство не выплачивает.

Что больше радовало Кристину – мизерное повышение зарплаты или вот эта комнатенка, именуемая кабинетом, – трудно сказать. Но если бы выбор встал между деньгами и уединением от коллектива – Кристина, не задумываясь, выбрала бы второе.

Коллектив состоял из разновозрастных и не особо счастливых женщин. Она никогда на них не обижалась и только уставала от скучных и однообразных разговоров о нехватке денег и пьющих мужьях. Поначалу даже удивлялась, что стоит какой-то швее не выйти на работу, как о той судачили целый день, пока не поняла, что все эти разговоры не со зла, а словно для того, чтобы удостовериться, что у всех одно и то же.

Она не могла понять только одного – зачем содержать мужа-пьяницу на свои копейки? Разве одной труднее жить? Но стоило ей только заикнуться об этом, женщины тут же набросились на нее, как на прокаженную. Для начала мужа себе заведи, а потом и советы давай.

Больше свое мнение она не высказывала.

«Как позволяете к себе относиться, так к вам и относятся», – сделала вывод Кристина, но вовремя промолчала. Да разве расскажешь женщинам, что подобную жизнь она знает не понаслышке.

Отец в ее жизни появился внезапно, когда ей было пятнадцать лет. И никакой не временный, как были до этого, а настоящий. Вначале она даже не поверила, что такое может быть. О родном отце Натка никогда не говорила, словно нашла дочерей в капусте. Только с завидной последовательностью знакомила их с очередным отцом примерно два раза в год.