Очарование нежности

— Ты — семя этого… Мэтта Карлтона. Это он загнал этой шлюхе, твоей мамаше, дурака под шкуру, это его работа…

Все, оглушенные только что услышанной новостью, стояли и хранили молчание. Трэй с холодным, каменным выражением на лице выпрямился. Резко повернувшись, он зашагал к своему жеребцу. Лэйси бросилась за ним.

— Куда ты, Трэй?

— А ты как думаешь — куда? — рявкнул он, садясь в седло. — Я еду, чтобы пристрелить того, кто является истинным виновником того ада, в котором я и моя мать прожили все эти годы.

— Трэй! — она вцепилась ему в колено. — Мэтт любит тебя. Я не сомневаюсь, что если он и поступил так, то для этого у него были очень веские причины.

— Не надо тебе со мной ехать, Лэйси, — чужим голосом произнес он и пришпорил Принца.

Мэтт, сидя на стуле у себя на крыльце, расшнуровывал ботинки, собираясь их снять. Вдруг прямо перед ним осадил жеребца Трэй.

— Что случилось, сынок? — обеспокоено спросил он, вскочив на ноги и глядя на искаженное бешенством лицо молодого Сондерса.

Соскочив с лошади, Трэй бросился к Мэтту и толкнул его назад на стул.

— Хотя ты имеешь на это полное право, не называй меня «сынок», слышишь?! — проорал он.

Лицо Мэтта побелело как мел.

— Значит, Булл все же рассказал тебе, — медленно произнес он, глядя в пол. — Значит, все же рассказал.

— Да, рассказал. А теперь у тебя остается пять минут, чтобы объяснить мне, почему ты сбежал от моей матери, а потом я всажу пулю в твое сердце.

— Не знаю, можно ли об этом рассказать в пять минут, — мрачно произнес Мэтт. — Но я попытаюсь.

Несколько секунд он молчал, вызывая в памяти давно прошедшие годы. Потом, устремив на Трэя полный отчаяния взгляд, стал говорить:

— Я на несколько лет старше Марты и никогда особенно не обращал внимания на свою очаровательную малышку соседку, пока не заметил молодых ребят, которые, что ни вечер, собираются у ее крыльца. Однажды, приехав к ее отцу на плантацию и увидев Марту, я понял, что тянуло этих молоденьких бычков к ее дому.

Твоя мать была самой красивой из всех женщин, которых я когда-либо знал. Она была не только красавицей, но еще и доброй, чистой девушкой. Я безумно полюбил ее и не мог поверить своему счастью, когда понял, что и она отвечает мне взаимностью. Родители ничего не имели против нашей дружбы, и мы, вне себя от радости, стали мечтать о будущей совместной жизни.

В это время произошло восстание индейцев, которое наделало много бед — очень много народа тогда погибло. За месяц до нашей свадьбы всем мужчинам, способным носить оружие, было приказано выступить против восставших и положить конец кровопролитию и массовым убийствам.

Я приехал к Марте попрощаться. Мы отправились к реке погулять. Нам обоим тогда было очень грустно. Желая утешить друг друга, мы не заметили, как наши поцелуи и ласки вышли за рамки дозволенного. В ту ночь она, как оказалось, и забеременела.

Я, не имея понятия, что все так обернулось, спокойно отправился сражаться с индейцами, а когда шесть месяцев спустя вернулся, то, к своему ужасу, узнал, что Марта уже три месяца замужем за Буллом Сондерсом.

— Почему она пошла именно за него? — спрашивал я себя. Он ведь был и намного старше ее, и слыл человеком жестоким, безобразно относившимся к женщинам.

Вскоре я увидел Марту и Булла на улице. Было заметно, что она беременна, причем уже явно на сносях. Тогда я понял, почему она пошла за него. Не зная, когда я вернусь и вернусь ли вообще, Марта решилась на этот брак из чистого отчаяния. Когда я хотел подойти к ней, этот великовозрастный ублюдок схватил ее за волосы и прошипел:

— Эй, ты, шлюха, поторопись, а то у меня все зудит. Хочется, чтобы кто-нибудь почесал!

Тогда я набросился на него и стал его душить и задушил бы, наверное, если бы не полный мольбы взгляд твоей матери.

Мэтт сделал паузу, потом продолжал:

— Когда я впервые увидел тебя, тебе было уже два месяца. Марта с одной молоденькой негритянкой послала мне записочку с просьбой прийти на наше место у речки.

Я едва узнал ее — так она осунулась и похудела. Но глаза ее все равно светились любовью ко мне. Марта развернула тебя и протянула мне.

— Вот, познакомься со своим сыном Трэем, — нежно произнесла она.

Только я взял тебя на руки, как сердце мое запрыгало от счастья и отчаяния. Марта рассказала мне о том, как бесновались ее родители по поводу того, что она забеременела, и о том, как они отвалили Буллу денег, чтобы он взял ее в жены.

— Я должна была показать тебе нашего сына, Мэтт, — сказала Марта своим тихим, чудесным голосом. — Ведь на следующей неделе Булл увезет нас на Запад.

Когда мы расставались, я уже твердо знал, что поеду за ней и сыном, куда бы их ни увезли. Хоть буду знать, каким вырастет мой сын, и, может быть, настанет день, когда он сможет вступиться за свою мать.

Мэтт вздохнул:

— Конечно, я поступил неправильно. Иногда я задумывался над тем, что, возможно, причиняю ей вред своим постоянным присутствием, но иначе поступить я не мог: она ведь запретила мне вмешиваться в ее брак.