Очарование первой любви

— «Глупо» — не то слово! Девушка, одна на судне, приглашает на борт незнакомого мужчину... Ты, должно быть, свихнулась! — Голос его звучал словно удары кнута.

— Ты прав, — прошептала Энни. Губы ее задрожали. — Прости меня.

— Он только поцеловал тебя? Больше ничего?

— Да... и это было отвратительно! — К горлу Энни подступила тошнота, и она ринулась вниз.

Через несколько минут в зеркале над раковиной появилось отражение Вана. Энни с остервенением чистила зубы.

— Все в порядке? — спросил он уже спокойно.

Энни молча кивнула — рот у нее был полон зубной пасты.

— Я приготовлю кофе, — сказал он. — Выходи на палубу.

Снаружи ярко светило солнце, теплое, но не жаркое, как в июле или августе. Сложенный тент лежал в углу. Ван накрыл на стол и положил рядом с кофейником плитку шоколада.

— У моей кузины Кейт есть поговорка: «От простуды лечатся аспирином, от нахальных мужчин — шоколадом».

Энни выдавила робкий смешок. По рассказам Вана, кузина Кейт казалась ей какой-то идеальной женщиной, и Энни очень хотелось с ней познакомиться. Она села и разломила шоколадку надвое.

— Тебе тоже пригодится лекарство. И девушки порой бывают нахальными... как я вчера вечером. Прости, Ван, ты был совершенно прав, и я напрасно тебе нагрубила.

— Как он тебя нашел? — поинтересовался Ван. — Случайно увидел на палубе?

— Вчера он пошел за нами и узнал, где я живу. Мне кажется, главным образом его заинтересовала шхуна, а поцелуй... ну, он сделал это чисто импульсивно, не думая.

— Не многие молодые люди, оказавшись с тобой наедине, не поддались бы такому же импульсу. Должно быть, тебе никто этого не объяснял, но ты должна знать, Энни, что у парня от шестнадцати до двадцати гормоны звучат сильнее разума. Он не способен владеть собой, когда девушка с ним заигрывает... — Энни открыла рот, чтобы возразить, и Ван поспешно добавил: — Или, по крайней мере, им кажется, что заигрывает. Ты очень хорошенькая, Энни. И к тому же натуральная блондинка. А в южных странах, где у большинства женщин темные волосы, мужчины не могут устоять против блондинок.

— Вот как? А я бы хотела быть брюнеткой. Или рыжей, как Мэдди.

Ван закатил глаза и издал громкий стон.

— Почему, интересно, женщины никогда не бывают довольны своей внешностью? Спроси любую, даже писаную красавицу, и непременно обнаружишь, что ей не нравится форма собственного носа или размер бюста. Дорогая моя, миллионы крашеных блондинок отдали бы свою годовую зарплату за такой платиново-золотистый цвет, как у тебя, да еще в сочетании с темными бровями и ресницами! Ведь большинству белокожих блондинок приходится их красить.

Энни воспрянула духом. Он замечает такие детали ее внешности! Значит, она ему все-таки... ну, не совсем безразлична.

— Ты это где-то прочел или узнал от своих подружек?

— Наверное, прочел, не помню где. Ты единственная блондинка в моей жизни, — поддразнил он ее.

— Значит, тебя блондинки не привлекают?

— Меня в женщинах интересует не цвет волос и не длина ног, — ответил Ван, вдруг становясь серьезным. — Тебе следует знать, Энни, что в определенном возрасте или на определенной ступени развития мужчина готов бегать за любой мало-мальски привлекательной девушкой. Он хочет с ней переспать, а дальше его желания не простираются. Но со временем, если у него есть мозги, он понимает, что женщина — прежде всего человек, с которым можно общаться, приятно проводить время... — Он скатал фольгу от шоколада в шарик и сунул в карман. — Пройдет несколько лет, и я начну искать себе жену, — продолжал он. — И выбирать буду не по цвету волос и объему груди, а по характеру. Женщина, с которой я проживу всю жизнь, должна любить то же, что и я, смеяться тем же шуткам, стремиться к тем же целям...

— А какие у тебя цели?

— Самая главная — скопить денег и спасти от гибели Оренго. А для этого мне надо создать компьютерную программу, которой захотят пользоваться миллионы людей во всем мире.

— А я не хочу быть богатой. По мне, достаточно зарабатывать столько денег, чтобы хватило на жизнь себе, дяде Барту и на содержание «Мечты морей». Ведь дядя больше всего боится попасть в дом престарелых — в душную палату, набитую стариками, с постоянно включенным телевизором... Он хочет умереть так же, как прожил всю жизнь, — на борту своего корабля.

— Если я разбогатею, обязательно помогу тебе, — пообещал Ван. — Я ведь многим обязан Барту. Вы трое — Теодора, он и ты — для меня как родные. Рано или поздно наши пути разойдутся, но связь между нами останется навсегда.

«Выходит, я для него что-то вроде младшей сестренки?» — разочарованно подумала Энни.

Должно быть, разочарование отразилось у нее на лице, потому что Ван вдруг спросил:

— Все еще переживаешь из-за того, что этот молокосос испортил тебе чудо первого поцелуя?

— Откуда ты знаешь? Может быть, мне уже случалось целоваться!

— Вряд ли, — сухо ответил он. — Если бы это случилось не в первый раз, ты вела бы себя иначе. И потом, ты выросла вдали от сверстников, не ходила в школу, с парнями не встречалась.

— И слава Богу! — сморщившись, ответила Энни. — Не понимаю, что в этом хорошего!

Уголки губ Вана тронула улыбка.