Очарование первой любви

Уединившись в спальне, она начала мерить комнату шагами, размышляя о ситуации, в которой оказалась. Где найти решение этой головоломки? Ей вспомнились слова Эмили, сказанные давным-давно на пороге лондонского клуба: «Он упрям, а ты еще упрямее!»

Прошло пять лет, но ничего не изменилось. Ван умело изображает презрение, она в ответ притворяется, будто терпеть его не может. Гордость и боязнь оказаться отвергнутым мешает каждому из них признаться в своих истинных чувствах. Есть лишь один способ разрушить эту баррикаду...

Стоя у окна, Энни нетерпеливо дожидалась ухода гостей. Ван любит ее, а значит, не осуществит угрозу, вырвавшуюся у него в пылу вполне понятного гнева.

Первый шаг она сделает сама.

Как только гости разойдутся и Ван поднимется к себе, Энни зайдет к нему и спросит, правда ли то, что рассказал генерал.

Последние гости покинули дом около часа ночи. Подождав для верности еще пятнадцать минут, Энни вышла из комнаты и направилась в спальню графини, где, как она полагала, теперь ночует Ван. Она была раздета — в одной ночной рубашке, купленной в Ницце, и халате, который нашла в ванной, — с распущенными волосами, без макияжа.

Энни кралась по знакомому коридору, сердце ее билось учащенно и взволнованно. Она постучала в дверь: ответа не было. Может быть, он в ванной? Энни толкнула дверь и вошла.

В спальне было темно. Энни нащупала выключатель, и комнату залили потоки света. Да, это его спальня: на бюро Энни увидела фотографию Кейт с мужем в окружении улыбающихся ребятишек, на ночном столике — стопку любимых книг Вана. Но где же он сам?

Немного подумав, Энни сообразила, где искать Вана. Конечно, у бассейна!

Он только что выкупался и теперь сидел в кресле у бортика, завернувшись в халат и вытирая голову махровым полотенцем.

Он заметил Энни, но не встал при ее приближении. Глаза его таинственно мерцали в лунном свете, на бронзово-смуглой коже сверкали капельки воды. Растрепанные мокрые волосы придавали Вану какой-то дикий, разбойничий вид. На столике рядом стояла бутылка шампанского и полупустой стакан. Может быть, Ван слишком много выпил? Энни случалось видеть его в гневе, но никогда еще в ее присутствии он не терял над собой контроль. Ей вдруг стало не по себе. Сейчас Ван выглядел по-настоящему опасным, и она вспомнила слова Джули: «Выглядит как настоящий джентльмен, но в глубине его души таится что-то дикое и необузданное».

— Ты сказала, что устала и хочешь спать, — резко обратился он к ней. — Что же ты здесь делаешь?

— Ты сказал, что придешь ко мне.

— Я передумал, — почти грубо ответил он. — Иди к себе. Я не стану мешать тебе спать.

— Уже пять лет мне мешают спать мысли о тебе, — тихо ответила Энни. — И сегодня я говорила не о физической усталости. Я устала лгать. — Она глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть, и продолжила: — Не могу больше притворяться, что счастлива без тебя. Не могу. И не буду. Я не могу жить без тебя, Ван. И хочу вернуться... конечно, если ты меня примешь.

На скулах у него заходили желваки.

— Почему ты вдруг решила вернуться?

— Потому что люблю тебя. Ты — часть меня.

И ты, если верить генералу Фостеру, чувствуешь то же самое. Он рассказал, что ты хранишь у себя мой портрет. И на его вопрос, кто это, ты ответил, что это женщина, на которой надеешься жениться. Скажи, может быть... может быть, он что-то перепутал?

Реакция Вана была неожиданной. Вскочив на ноги, он в два прыжка очутился возле нее, вцепился стальными пальцами ей в плечи и гневно уставился в ее перепуганное лицо.

— Я тебя убить готов! — прогремел он. — С каким удовольствием я бы свернул тебе шею! Ты хоть понимаешь, сколько лет счастья мы потеряли из-за твоей глупости? Почему, черт побери, ты не вернулась ко мне сразу, как только осознала свою ошибку? Какого черта я должен был силой тащить тебя сюда? Или ты вообразила, что я живу по принципу «с глаз долой — из сердца вон» и забыл тебя, едва ты исчезла из виду?

Энни не могла даже пошевелиться — так сильно он сдавил ей плечи. Она просто молча смотрела на него, пораженная и испуганная таким внезапным взрывом чувств.

— Сегодня я солгал тебе, — хрипло продолжал он. — У меня не было других женщин. Ни одной. Пять лет целомудрия — это нелегко даже для монаха, а для меня тем более. Но что мне оставалось? Ведь все эти годы я желал только одну женщину — а она предпочла мне карьеру!

Последние остатки самообладания покинули его: подхватив Энни на руки, Ван швырнул ее в бассейн.

Может быть, он ожидал, что Энни вынырнет, фыркая и отплевываясь? В таком случае Ван недооценил свою возлюбленную. Она успела закрыть рот и задержать дыхание и, грациозно появившись из воды через несколько секунд, в самых отборных выражениях на трех языках изложила Вану все, что о нем думает.

— И не стыдно тебе так ругаться?! — воскликнул Ван и вдруг... расхохотался. Вскочил, отбросил прочь халат и полотенце и, все еще смеясь, прыгнул в воду. — Так-то лучше! — заметил он, несколькими мощными гребками приблизившись к ней. — Теперь ты снова похожа на мою русалочку!

Энни в ответ плеснула в него водой.