Очарование темноты

Чтобы как можно меньше находиться дома, где Тале иногда слышится плачущий голос Витасика, она поступила в школу. Там она не одна, и дети любят ее. Хорошо к ней относится и Катя. Она старается устроить ее жизнь и восторгается при ней Юлианом Донатовым, наверну, для того, чтобы отвлечь ее от Пети Колесова. И чем настойчивее это делает Катя, тем больше понимает Таля, какой редкий, удивительно цельный и благородный человек Петя Колесов. Ей все нравится в Иртеговой, кроме того, что она скрывает то, что нельзя скрыть. Таля, может быть, и погасила бы в себе желание стать Колесовой и отомстить Эльзе за Витасика и за Петю, если бы он любил Катю. Однажды Таля, мучимая желанием узнать, как относится к Иртеговой Петя, спросила его, и он ответил:

— Я никогда и ничем не огорчу Катю и, если случится так, что я не в силах буду не огорчить ее, уеду из Лутони.

А теперь уехала Катя, зачем же Таля должна помогать Пете не огорчать Катю и огорчаться сама? Во имя какой справедливости, какого нравственного долга ей следует предпочесть Юлиана Донатова, который, как говорят все, «ее судьба», — так же кажется и ей, но ведь только кажется… Неужели сделанное Катей для счастья Пети, для создания товарищества, обязывает приносить жертвы? Значит, снова властвуют деньги. Будь бы они у Тали, разве бы она не поступила так же?

Как жаль, что Петя не может быть откровенным с ней, а она с ним. Но не обязательно же все и всегда выяснять и называть. Молчание тоже не молчит. Неизвестно еще, как повернется и куда потечет жизнь Пети Колесова. Судя по болтливым строкам писем ее матери, затевается что-то недоброе против товарищества. Мать прямо пишет: «Будь умницей, моя Натали, не обольщайся успехами, ты знаешь, кого, — они, как я думаю, недолговечны».

Слышала Таля и от Юлиана Донатова, побывавшего у Стрехова в Петербурге, что весной он ждет большую драку, которая, во-первых, принесет всем много бед, во-вторых, неизвестно, чем кончится.

Таля всячески выведывала у Юлиана, какая и с кем будет драка, а Юлиан, обязавшись молчать, ограничивался туманными намеками, но после того, как. Таля разрешила поцеловать себя, Юлиан выдал тайну.

Чего не сделает она для Петечки Колесова и против отца, Эльзы и Стрехова.

— Петечка, — сразу же выдала она секрет, хранить который поклялась Донатову, — вас хотят погубить…

«И за второй поцелуй маленькая Кармен рассказала, что Лутонинский завод товарищества Стрехов и ее отец хотят оставить без железа.

— Они все в сговоре, и, кажется, графиня тоже побаивается, что ваш завод не сумеет внести первые сто тысяч выкупа.

Колесов был растроган верностью товариществу Тали и потрясен известием о подлом ударе в спину. Стрехов шел на уплату по контракту большой неустойки, лишь бы остановить завод.

XXXIX

Как ни был велик Петербург, старые знакомые не затерялись в большом городе. Первым встретился там Шутемову прогоревший мыловар Леонтий Прохорович Сорокин. Он, тоскуя по своему делу, нашел его. Потолкавшись в коммерческих кругах, побывав на новейших мыловаренных заводах, Сорокин увидел, что немец Шварц, погубивший его, хотя и сделал большие успехи в производстве дешевого мыла, но по сравнению с увиденным в Петербурге мыловаренное товарищество в Лутоне жалконький заводик. При встрече с Шутемовым Сорокин мечтал вслух:

— Я, Патрикий Лукич, не из тех дурачков, кто прощает обиды. Мне одна фирма — позвольте-с, пока дело не сделано, не называть ее — предложила открыть в Лутоне магазин и оптовый склад. Неограниченный кредит. Огромная скидка. Первосортное мыло. И никакого риска…

Сорокин восхищенно и торжествующе рисовал картину краха мыловаренного завода и, не желая того, разбудил в Шутемове стремление действовать теперь же, не откладывая до лучших времен, когда Стрехов поубавит долги, выпутается из векселей и сумеет продержаться без Лутони, отказав ей в поставке металла. Но для этого почти год Векшенские заводы должны работать на склад, платить деньги рабочим, неся бремя текущих расходов без притока средств.

Для этого необходимы большие деньги. И будь бы они у Стрехова, он бы давно обескровил Лутонинский завод, чтобы овладеть им, а овладев, пустить в дело запасы своего металла и выйти победителем, хозяином с лихими прибылями.

Столль, мечтавший вернуться в Лутоню, помог Шутемову подсчитать, во что может обойтись «игра», кто может участвовать в ней, у кого можно взять деньги под срочные векселя. Далекое становилось близким. Шутемов вкладывал все, что у него было. Кокованин, чувствуя близкий конец своей санной вотчины, рвался разорить товарищество и обещал большую подмогу. Хохряков и тот предлагал в кредит свои малые, но небесполезные в святом возмездии тысячи.

Стрехову Эльза представила полный расчет, доказывающий состоятельность плана разгромного наступления.

— Или сейчас, Глеб Трифонович, — сказала она, — или никогда! Графиня вынуждена будет порвать договор с обанкротившимся товариществом! Я хочу стать королевой всей Тихой Лутони, всех ее заводов и стану ею.