Очарованная призраками

 Ланселота в этой группе нет, но среди них есть Гавейн: он сражается против человека, которого я не знаю. У него злобные глаза и тонкий шарм на левой щеке. Я вдруг понимаю, что никогда не видела, как сражается Гавейн. Оказывается, он куда лучше, чем я представляла: выпады его продуманы и точны. Он не тратит времени на представление, в отличие от своего противника: тот быстро устает от резких движений и лишних шагов.

 Качаю головой.

– Одного титула недостаточно. Это могло бы добавить проблем… вы ведь сами видели, как они сцепились с Ламораком. Сказали бы, что ты ставишь фейри-полукровку выше своих людей.

– Но Ланс ведь тоже один из моих людей.

– И мне это прекрасно известно, – произношу я. – Но им-то нет. А турнир поможет ему завоевать уважение.

– Если он победит, – добавляет Артур.

– Он победит. – Гвен одаривает меня ободряющей улыбкой.

 Гавейн падает на землю и выпускает из рук меч – тот лежит далеко, не дотянуться. Гарет, сидящий через пару мест от меня, кривится: он не отрывает взгляда от противника, который уже предвкушает победу.

– Подожди, битва еще не закончилась, – шепчу я Гарету, хотя и сама не представляю, как Гавейн из этого выкрутится.

 Противник поднимает меч, готовится приложить его к груди Гавейна, чтобы объявить о своей победе. Но только он начинает опускать клинок, Гавейн выбивает его из рук рыцаря, дотягивается до своего меча и касается чужой шеи – все это одним изящным, быстрым движением.

– Видишь? – обращаюсь я к Гарету. – Я же говорила.

 Тот тут же расслабляется, а потом раздраженно вздыхает.

– Не понимаю, почему мне не позволили участвовать. Через пару недель мне исполнится шестнадцать… могли бы и засчитать.

– Придет и твое время, – успокаиваю его я. – Будут и испытания, и триумфы, и девы в беде… и еще сколько всего. Просто наберись терпения.

 Должно быть, обещание мое его не сильно успокаивает, потому что взрослые частенько говорят такое детям. Гарет снова вздыхает.

– Не знал, что ты так сильно хочешь жениться на Элейн, Гарет, – мягко шутит Артур, и тот же вспыхивает.

– Я и не хочу! – настаивает он. – Я просто хочу сражаться… показать, что я так же хорош, как и Гавейн. И даже лучше!

– В этом не уверена, – повторяю я. – Но твое время придет. Ты поймешь, услышав имя Линетт. Запомнишь?

 Гарет хмурит брови.

– Линетт, – произносит он, и раздражение исчезает с его лица, сменяясь любопытством. – А это тут при чем?

 Я пожимаю плечами – большего я рассказать не смогу. Но тут в разговор вклинивается Гвен.

– Это лионесское имя, – объясняет она. – Может, однажды ты туда вернешься. Из-за какого-нибудь рыцарского задания.

– Надеюсь, что нет, – выпаливает Гарет, а потом поправляется: – Без обид, Ваше Высочество.

– Какие обиды, – улыбается Гвен, хотя внимание ее приковано не к Гарету, а к сражению: последнее из них подходит к концу.

Она следит за каждым взмахом меча, каждым движением – иногда еще до того, как рыцарь его проделывает. И в глазах ее мелькает что-то, похожее на зависть. На тоску.

– Хорошо, что ты не принимаешь в турнире участия. – Я стараюсь поднять ей настроение. – Королеву в полиаморных отношениях Альбион бы вряд ли принял.

 Гвен смеется.

– А жаль, – в ее взгляде сверкает озорная искорка, которую я не видела с самого Авалона, – грозная бы из нас вышла пара, тебе так не кажется?

– О, несомненно, – я тоже смеюсь.

 И на секунду забываю о видении с ней и Ланселотом… а потом слышу голос моей матери и пророчество, которое я не особо понимала. До сих пор.

Не верь той, с короной златой на челе:

Не протянет руки, заберет все себе.

– Я вообще все еще здесь, если вы забыли. – Голос Артура возвращает меня в настоящее.

Он смотрит на Гвен с озорной улыбкой.

– И мы женаты… не стоит так открыто флиртовать в моем присутствии, – добавляет он.

– Такого в наших свадебных клятвах не было.

Он смеется, а потом переключает внимание на поле.

– О, гляньте, вот и Ланс. Моргана, Ланс здесь.

Моргана тенью проскальзывает на сиденье рядом с братом.

Я стараюсь на нее не смотреть и потому тоже поворачиваюсь к полю: первая группа уступает место второй. Я тут же ловлю взгляд Ланселота, спускаюсь к поручням и подзываю его к себе. Он оглядывается на готовящихся противников, а потом быстренько подбегает ко мне, зажав шлем под мышкой.

 Находясь в зрительской ложе, я возвышаюсь над ним на целую голову, и мне приходится перегнуться через перила, чтобы поговорить.

– У меня для тебя кое-что есть, – шепчу я.

 Глаза его сияют, а губы растягивает нервная улыбка.

– Благосклонность леди?

 Он явно вспомнил все те истории, которые я рассказывала о турнирах. На Авалоне его завораживали традиции Альбиона, хотя он и называл их просто смешными. И благосклонность леди не была исключением: Ланселот смеялся над самой идеей о защите куском шелка, но вот мы здесь, и, похоже, теперь он ничего против не имеет.