Очарованная призраками

 Это так странно: мы виделись всего неделю назад, но я уже начала забывать ее лицо. Я почти удивлена, увидев ее вновь. Полагаю, я просто привыкла к тому, насколько в ней мало от человека, но теперь это бросается в глаза.

 Черты ее лица остры и в то же время… тяжелы. У нее слишком большие глаза, а обсидиановая кожа почти светится.

– Элейн, – приветствует она меня, а потом продолжает, когда я не отвечаю: – Все в порядке? Тебе стоит быть осторожнее с призывами. Артура уже короновали?

– Нет. – Я прикусываю губу.

 Все те сложности, с которыми мы столкнулись после прибытия в Камелот, были вне моего контроля, но я все равно чувствую себя виноватой. Словно подвела ее.

– Артура еще не короновали. Когда мы прибыли, Мерлин назначил ему испытание. Полагаю, невыполнимое.

 Нимуэ хмурится.

– Ты доставила мое письмо?

– Да.

– И он прочел его?

– Да. Вчера он позвал меня к себе и… он рассказал о том, что вы не поделили. Что объединенный мир вряд ли будет так уж хорош для человечества. Не знаю, согласна ли я с ним, но мне хотелось бы узнать побольше.

 Нимуэ обдумывает это.

– Конечно.

Она не злится. С чего я вообще этого ожидала? Я никогда не видела ее гнева. Не уверена, что в ней он вообще есть.

– Мы с Мерлином не всегда сходились во мнениях, – медленно проговаривает она. – Я надеялась, что Артур убедит его: у фейри добрые намерения. Мы ведь вырастили человеческое дитя. Согласись, с ним никогда не обращались как с низшим существом.

 Я дергаюсь, вспоминая про гонку, про то, как другие молодые фейри хотели унизить Артура. Они никогда не видели в нем ровню. Я рассказываю об этом Нимуэ, и выражение ее лица на секунду туманится, она колеблется.

– Ненависти можно научить, Элейн, – ровно произносит она. – Действия тех детей непростительны, жаль, что ты мне об этом не рассказала. Но я понимаю их порыв. И ты тоже должна его понять. Люди изгнали их на остров, многие семьи разметало по свету. У людей и фейри много различий, но наша молодежь так же эмоциональна и скора на выводы, как и ваша. А может, и более того. Они злятся и срывают свою злость на том, в ком их приучили видеть врага. Но если наш план сработает… если Артур преуспеет… для злости не останется места. Как и для ненависти. Мы будем жить в мире.

 Вот оно, снова это «мы».

– И у людей тоже будет мир? – переспрашиваю я.

 Улыбка ее открыта и бесхитростна.

– Да, – выразительно отвечает она. – Правление Артура принесет мир всем – и людям, и фейри, и тем, кто застрял между ними.

 Я пытаюсь найти лазейку в ее словах, но так и не нахожу. Кроме одной и очень важной: она верит в то, о чем говорит. И насколько объективна ее правда… об этом никто не расскажет мне. Она замечает мои сомнения и подается вперед, словно между нами нет стекла и она может до меня дотронуться.

– У тебя еще остались вопросы, – мягко произносит она. – Конечно. Иного от тебя я и не ожидаю, Элейн. И я отвечу на любой из них, насколько смогу это сделать. Я клянусь тебе в этом. Но сейчас важно только одно… я желаю Артуру успеха так же, как и ты. Мы на одной стороне. Ты в это веришь?

 Я киваю сразу же. В этом я уверена.

– Хорошо. Тогда скажи мне… в чем дело?

 Я рассказываю ей о том, что стряслось с нами после приезда в Камелот: об испытании, о рыцарях, о кознях Мордреда и о письме Гвен. Я не скрываю и своей ночи над станком, и своих видений в нитях.

 Нимуэ поджимает губы.

– Что я сказала тебе о плетении в самом начале, Элейн? – шепчет она.

 Я снова оказываюсь в пещере на Авалоне: Нимуэ стоит подле меня и показывает свое зеркало. С его помощью она призывает видения. Я слышу ее низкий, мелодичный голос – она словно напевает мне на ухо колыбельную. Я чувствую касание ее руки – направляющее, но холодное, гладкое и не похожее на человеческое.

– Будущее не утверждено до тех пор, пока не становится прошлым, – говорю я.

 Она кивает.

– Пусть сотни – может, и тысячи – версий Артура не преуспеют. Но ты уже знаешь, что одна из них победит. А знаешь ли ты как?

 Я качаю головой.

– Не совсем. Я знаю, чего лучше не делать: не позволять ему устраивать дуэль за руку Гвен. Не допускать битвы. Я знаю, чего ему не стоит говорить или делать.

– Тогда этого будет достаточно. Для начала. Но Гвен… Гвен по большей части человек, – вздыхает Нимуэ. – На ее счет никогда не угадаешь.

– На ее счет – чаще, чем на счет любого из нас. Кажется.

 Нимуэ громко смеется и качает головой.

– Пусть тебе так кажется. Но я уверю тебя: это неправда. Все вы – вероятности. Гвен с ее внутренним пламенем даже более стабильна… вы хотя бы знаете, чего от нее ожидать.

– Я думала, что смогу рассчитывать на ее любовь к Артуру. Но в некоторых видениях… она позволяет ему умереть. Словно ей все равно. Словно Артур для нее – всего лишь незнакомец.

 Нимуэ перестает улыбаться и вздыхает.

– Я верю, что она любит его. Но любовь – изменчивая сила, она всегда относительна. Она любит Артура, да, но что она любит еще больше?

 Я жду продолжения, но Нимуэ молчит.

– Это все твои советы?

 Нимуэ грустно улыбается.