Очарованная призраками

Но даже сейчас я пытаюсь понять, насколько это правда. Да, когда я думаю о доме, то первым делом вспоминаю Авалон. Но вот я стою здесь, на этих берегах, и сердце мое трепещет, а тело окутывает облегчение. Меня накрывает покой. Я вернулась.

– У человека может быть и не один дом, – отвечает Артур. – Готова ко встрече с отцом?

Открываю рот, но оттуда не выпадает ни звука. Не знаю, как объяснить Артуру, что я волнуюсь не из-за отца. И даже не из-за братьев. Дело не в тех, кого я увижу, а в той, кого не смогу. Призрак матери парит над этим местом, совсем как в камелотской башне. Но на этот раз я замечу ее не в камне, а в других людях: в глазах отца, в улыбках братьев.

К этому я не готова. К этому я никогда не буду готова.

– Столько времени прошло, – замечаю я вместо этого. – Теперь он для меня незнакомец – как и я для него. Что вообще можно сказать незнакомцу, с которым ты делишь кровь?

Зря я задала этот вопрос. Для Артура оба его родителя были незнакомцами, но ему с ними даже поговорить не удалось.

Однако он улыбается уголком рта.

– Не знаю, Эл. Но, наверное, стоит начать с приветствия.

В Шалоте никогда не было так много жителей – особенно по сравнению с Камелотом, – но когда мы добираемся до окружающей замок деревни, к нам подбегает целая куча народа, и все они рады нашему прибытию. Родители поднимают детей над головой, чтобы тем было лучше видно. Мужчины и женщины машут и кричат.

– Вот это приветствие, – шепчу я Артуру, когда мы въезжаем в деревню. – Я полагала, люди захотят оценить тебя, прежде чем поворачиваться спиной к Мордреду, но, похоже, слухи о твоей доблести дошли и досюда.

Артур кидает на меня одновременно смущенный и удивленный взгляд.

– Они приветствуют не меня, Эл, – смеется он. – А тебя.

Я прислушиваюсь. Разобрать слова сложно, но…

– Леди Элейн! – кричат они, снова и снова. Кто-то даже называет меня Девой Лилией.

– Возвращение блудной дочери, – добавляет Моргана, и ее слышно даже сквозь толпу.

Я краснею и хорошенько оглядываюсь. Я покинула это место смущенным ребенком… вряд ли по мне скучали. И все же…

– Давай же, маши, – ухмыляется Артур. – Разве не этому ты меня учила? Маши и улыбайся своим поклонникам.

Я краснею еще сильнее, но следую его совету и поднимаю руку. Движения мои слишком искусственные, неуверенные… как Артуру это удается? Но я стараюсь, хотя и быстро устаю. Артур, похоже, замечает это, потому что снова начинает смеяться.

– Не так уж и легко, как кажется, да?

Я поворачиваюсь, чтобы ответить ему, и вижу ведущую во дворец лестницу: среди толпы я замечаю фигуры в бледно-голубом, цветах Шалота.

Отец выглядит куда старше, чем я его помню, и это ожидаемо. Но еще черты его стали резче – словно воспоминания мои подернуты дымкой. У него широкое, побитое погодой лицо с глубокими морщинами вокруг ярко-голубых глаз и изогнутого в улыбке рта. Он ловит мой взгляд, и улыбка его становится еще шире, и он машет мне рукой.

«Наверное, стоит начать с приветствия», – сказал Артур и был, конечно, прав. Поэтому я машу в ответ.

Мы добираемся до ступеней дворца, Артур слезает с лошади и помогает слезть мне, чтобы я встала во главу нашей маленькой процессии.

Я приподнимаю подол платья, чтобы не упасть – и чтобы не смотреть вперед, на свою забытую семью, и сосредоточиваюсь на камнях под ногами. Когда я все-таки поднимаю взгляд, то понимаю, что отец мой тоже идет мне навстречу – и к черту вежливость.

Мы подходим друг к другу, он улыбается, и улыбка его проникает в самые потаенные уголки моего сердца – такая знакомая, такая добрая.

– Элейн, – он произносит мое имя так, словно молится богине. – Я боялся, что потерял тебя.

Признание его вышибает из меня дух.

– Но ты ведь получил мое письмо…

– Получил. Но после всех этих лет молчания… мы начали бояться худшего. И твоя мать…

Ему больно о ней говорить даже по прошествии стольких лет. И я понимаю – мне тоже. Я кладу ладонь ему на руку.

– Я здесь. Прости, что причинила тебе беспокойство.

Он замолкает и окидывает меня взглядом.

– Подумать только, – он усмехается и качает головой. – Когда ты сообщила, что возвращаешься домой, я полагал, что увижу тебя такой, как прежде. Ребенком. Но ты выросла.

– Да. – Я сжимаю его пальцы. – Но я рада снова тебя увидеть.

Он берет меня за плечи и обнимает, целует в лоб и делает шаг назад.

– Добро пожаловать домой, Элейн. – Он протягивает мне руку, и я позволяю увести себя вперед.

Друзья и рыцари следуют за мной, прямо туда, где ждут меня родственники.

Отец быстро их представляет: моих братьев, Торре и Лавейна. Им уже почти под тридцать, и у них бороды. И дети.

Торре первым обнимает меня, а потом ерошит мои волосы, и я вдруг оказываюсь в прошлом, и, не думая, легонько стукаю его по руке. Он смеется.

– Ничуть не изменилась, Элейн.