Очарованная призраками

Моргана сглатывает, и взгляд ее уносится вдаль.

– Почему ты мне все это говоришь? Мы ведь не знаем, как все обернется.

– Но что, если нам придется это сделать? Ланселот поступит так, как нужно… он будет на стороне Артура, несмотря ни на что. Но ты… и даже я…

– Мы должны проследить за тем, чтобы никто не сошел с пути, – отвечает она. – Ты об этом? Даже если Гвен уже оступилась…

– Мы не можем сделать того же, – заканчиваю я. – Даже чтобы спасти ее.

Я упираюсь пятками в бока своей лошади, чтобы она пошла вперед. Моргана следует за мной.

– Что бы ни случилось, мы не уйдем из Лионесса, пока он не станет владениями Артура.

Никто не хочет останавливаться на ночь в диких болотах Лионесса, но луна поднялась высоко, а замка не видно, и Артур решает разбить лагерь и отправиться дальше утром. Люди шепчутся о чудовищах, о волках, которые ходят на двух ногах, о монстрах с мехом, когтями и острыми зубами, но никто не перечит Артуру: после целого дня под палящим солнцем усталость пересиливает страх.

Повар начинает собирать костер с помощью нескольких верных людей, среди которых – Торре. Теперь повару нужно кормить куда больше народу. Остальные отправляются ставить палатки. Моргана делает шаг вперед, чтобы помочь с костром, но я останавливаю ее.

– Их слишком много, – шепчу я. – Они могут тебя испугаться, а нам это сейчас не нужно.

Моргана с удивлением на меня смотрит.

– Хочешь, чтобы я скрывала свою магию?

В ее голосе звучат опасные нотки, но я понимаю – Моргана тоже устала.

– Я не хочу, чтобы ты выставляла напоказ силу, за которую от тебя могут отвернуться. Я не хочу, чтобы наши союзники вдруг превратились во врагов.

Она отводит взгляд, и я сжимаю ее руку, чтобы она снова на меня посмотрела.

– По крайней мере пока. – Я одариваю ее улыбкой и надеюсь, что это ее успокоит. – Придет время, и мы покажем им, на что ты способна. И они будут тобой восхищаться. Но старые предрассудки слишком сильны, и нам нужно быть осторожнее.

Моргана сжимает губы в тонкую линию, а потом кивает.

– Хорошо, – отвечает она, отдергивает ладонь и отходит к кромке леса, где скрещивает руки на груди.

Внутри меня разворачивает свои кольца ужас, но я знаю, что поступила правильно. И Моргане это тоже известно. Ее гнев испаряется так же быстро, как и появляется: к ужину она оттает. Но каждый раз, когда вижу вспышки ее характера, я вспоминаю вероятности грядущего. Что случится, если ее ярость не стихнет, а начнет рычать и однажды поглотит ее без остатка.

– Итак, – произносит кто-то за моей спиной, и я разворачиваюсь.

Это Ланселот: глаза внимательно за мной наблюдают, губы сжаты.

– Разве ты не планировала остаться в Шалоте?

Я вдруг понимаю, что мы не разговаривали уже два дня – с того самого привала в лесу. И это так странно. У меня не было времени соскучиться по нему, но теперь, когда он так близко, я осознаю, как же мне его не хватало.

Сглатываю и приподнимаю одно плечо.

– Ты думал, что я так поступлю?

– Нет, – отвечает он. – Но я все равно этого боялся. Тебе предложили новый дом, там живут люди, которые любят тебя. И там ты вряд ли умрешь ужасной смертью. Признайся, ты хотела остаться.

– Я вернусь туда. – Я пожимаю плечами. – Буду возвращаться в Шалот несколько раз в год. Я боялась, что отец покажется мне незнакомцем, но этого не случилось. Не совсем. Не думала, что так сильно по нему скучала.

– И видеть тебя счастливой – приятно, Шалот, – признается Ланселот. – Вместе с твоим отцом, твоими братьями, твоей племянницей. Видеть тебя с твоей семьей. Я рад, что увидел твои родные места.

Я закусываю губу.

– Это и правда приятно: находиться рядом с людьми, которые в тебе не нуждаются. – Я тут же кривлюсь. – Нет, я вовсе не это имею в виду. Мне нравится быть советницей Артура, правда. И помогать тебе, и Моргане, и всем остальным тоже, находить пути в будущем, в которое мы угодили. Я бы не променяла это ни на что на свете.

– Но это было приятно, – произносит он. – Просто быть любимой. Без обязательств.

Он сказал это так, словно понимает меня. Словно видит меня настоящую. Я киваю.

– Ты скучаешь по матери, – понимаю я. – Ты с ней хоть раз после отъезда говорил?

Ланселот пожимает плечами и отворачивается.

– Пару раковин, ничего особенного. Но это не то же самое. Я по ней скучаю.

Меня накрывает виной. В конце концов, именно я попросила его покинуть Авалон. Оставить там мать. Если бы не я, ему не пришлось бы по ней скучать. А ей не пришлось бы скучать по нему. Похоже, все это отражается на моем лице, потому что Ланселот качает головой.

– Она мной гордится. И, если честно, я тоже собой горжусь. Покинуть дом было нелегко, но ты права: мне нужно было это сделать. Здесь, вдали от Авалона, я другой. И мне нравится знакомиться с самим собой заново.

Он явно хочет сказать что-то еще, но не может. Ланселот отворачивается, и воздух между нами сгущается.

– Я… – начинает он, а потом замолкает и делает глубокий вдох. – Я ищу своего отца.

Я смогла только уставиться на него, потому что… что? Он неуверенно переступает с ноги на ногу.