Очарованная призраками

Нимуэ не умела лгать, но недоговаривать научилась. Она могла смягчить удар, обернуть его в мягкий шелк и бархат. Но она этого не сделала. Она сказала мне правду. Несмотря на все ее недостатки, Нимуэ была со мной честна. Даже когда мне не очень этого хотелось.

– Но этого может и не случиться, – возразила я. – Вы ведь сами сказали, что хотели все изменить.

Нимуэ посмотрела на стену, усеянную пророчествами. Так много будущих, что от них кружилась голова.

– Хотела. – Она покачала головой. – Артур – единственная надежда Альбиона и Авалона на мир, и если Моргана примет его сторону, то он будет неостановим. То будущее тоже видели, хоть и реже… оно более хрупкое. Этого хочу не только я, не только ты… оно необходимо всем, Элейн. Альбион и Авалон должны научиться сотрудничать. Если мы к этому не придем… нас уничтожат.

Мои мысли заметались в поисках ответа, но единственный из них, который нашелся, озвучить я не могла.

– Но если рассказать об этом Артуру и Моргане, то это можно предотвратить. Моргана любит его.

Нимуэ издала какой-то странный звук.

– Или это поселит в них семена сомнений и приведет к разрухе. И тогда пророчество исполнится само по себе. Провидцы часто попадали в эту ловушку: пытались изменить будущее и сами же становились его причиной. Видения опасны и сложны, Элейн. Неудивительно, что многие из нас сошли с ума.

Я снова вспомнила мать, запертую в башенных лабиринтах собственного разума, застывшую в вечном страхе перед сотнями вероятностей, которые никогда не наступят. Она так их боялась, что перестала жить вовсе. Стараясь спасти себя. И меня.

Я вспомнила ту ночь, когда она силой вливала в меня лекарство, и ее далекий и незнакомый голос, шептавший на ухо пророчество. То видение вряд ли было приятным, и оно было обо мне. Неужели из-за него она и сошла с ума?

– Мне нужна твоя помощь, Элейн. – Голос Нимуэ вытащил меня из омута памяти.

Она стояла, опершись на стену с записями, и следила за мной умоляющим взглядом.

– Моя? – Я так удивилась, что рассмеялась. – Но я ничего об этом не знаю… и помню лишь три пророчества, включая это. Какая от меня помощь.

Губы Нимуэ тронула улыбка, и она покачала головой.

– Я бы поверила в это, если бы твое прибытие не изменило видение, которое оставалось неизменным десятилетия. И в этом видении… ты появилась там сквозь время и пространство… это огромная сила. Может, пока ты ей не обладаешь, но потенциал у тебя есть. И я могу научить тебя. Ты ведь хочешь мне помочь, так? Хочешь спасти Авалон и Альбион? И своих друзей?

Сердце бешено застучало. Я желала спасти оба мира. Я мало знала Моргану и остальных, но они уже стали мне друзьями – ближе людей у меня не было за все тринадцать лет в Альбионе. И я хотела, чтобы Нимуэ продолжала смотреть на меня так, как никто прежде не смотрел – словно я была важна. Словно я могла что-то изменить. Я боялась произнести это вслух, но я мечтала обладать и той силой, о которой она говорила. Я мечтала быть могущественной.

Я подумала о Моргане, о том, как она ходила по Камелоту с высоко поднятой головой, об окружающей ее ауре силы, такой плотной, что все смотрели на нее со страхом и уважением. Едва ли я была способна на такое, но Нимуэ поможет мне обрести силу… как я могла от этого отказаться?

– Что мне делать? – прохрипела я.

– Практиковаться. Каждый день. Здесь. И неважно, смогу ли я присоединиться к тебе или нет. Что увидишь – записывай на стене, каким бы мелким тебе оно ни показалось.

Она развернулась, чтобы отправиться к выходу, но я тут же спросила:

– Вы правда верите в то, что этого будет достаточно?

Она замерла, но не повернулась. Спина ее напряглась.

– Этого должно быть достаточно, – ответила она и исчезла в дневном свете.

Меня тут же накрыло любопытством. Я подошла к стене, на которой Нимуэ делала записи, подняла с пола свечу и прочла то, что она накорябала там, в темноте. Найти слова было легко даже среди всего этого хаоса, мел белел на крапчатых камнях, а старые буквы давно посерели.

Ненависть. Смерть. Элейн.

28

В моей детской спальне мне спится плохо.

Комната большая, постель мягкая, но мне сложно дышать: то ли от веселеньких занавесей в цветочек, то ли от выкрашенной в белый мебели, то ли от розовощеких кукол, выстроенных в ряд на подоконнике. Меня словно засунули в юность, которую я давно оставила позади. Кажется, я успела поспать лишь несколько сладких моментов, а потом сквозь кружевные занавески уже пробилось рассветное солнце.

Мы уедем после завтрака, но до того мне нужно сделать еще кое-что. Поэтому я не обращаю внимания на протестующее тело и выбираюсь из кровати. В шкафу нахожу платье – к счастью, рассчитанное на взрослую Элейн, – и натягиваю его поверх ночнушки, а потом выпархиваю из комнаты и сбегаю вниз по холодным коридорам.

Я так давно здесь не была, что думала, будто не смогу вспомнить дорогу, но я точно знаю, куда иду. Замок этот – настоящий лабиринт для незнакомцев. Я оказываюсь перед кабинетом отца всего через пару минут.