Очарованная призраками

Рыцари Артура ждут на другой стороне двора, в доспехах, но без шлемов. Не уверена, что именно они видели и слышали прошлой ночью, но они тоже явно испуганы. Они не смотрят на нас. Даже Гавейн, который стоит рядом с братом, положа руку ему на плечо. Сейчас Гарет выглядит куда младше пятнадцати: яркие глаза расширены, рот сжат в тонкую линию.

Меня накрывает виной. Он отправился за нами в поисках приключений, в поисках своей судьбы… а вместо этого мы привели его – всех их – прямо в лапы чудовищ.

Мы останавливаемся, и я помогаю Артуру надеть шлем. Встречаю взгляд Гвен с другой стороны двора. Ее рыжие волосы снова распущены и полны грязи. На веснушчатом лице виднеются красные линии, и я не хочу знать, что это.

Но это не Гвен. Не совсем она. Она уже запечатала свою суть, запечатала все мешающее. Ее любовь к Артуру и ко всем нам. Но на мгновение в ее глазах мелькает что-то, похожее на сожаление.

Сожаление. Не сознание. Потому что как бы стыдно ей ни было, она уже все решила. И это не изменится.

– Она тебя убьет, – сообщаю я Артуру, поправляя его шлем.

Он ловит мой взгляд, и в его синих глазах я вижу лишь уверенность.

– Знаю, – отвечает он. – И мне жаль, что я затащил вас во все это. Я должен был увидеть… должен был услышать.

– Не ты один, – отзываюсь я.

Артур качает головой.

– Нет, не в этом дело. Я ведь понимаю ее. Понимаю все это. Она защищает своего отца. Защищает свою страну. И я не могу ее винить… я не уверен, что поступил бы иначе, если бы у меня был такой шанс.

– Твой отец отправил тебя на Авалон, чтобы защитить. Хотя это было нелегко, – отвечаю я. – Утер виноват во многом, но он никогда бы не принес тебя в жертву ради собственной гордости.

– Но она любит его, – замечает Артур. – А любовь нелогична.

– Артур, – отчаянно шепчет Моргана, – дерись с ней. Пожалуйста.

Он поднимает на нее удивленный взгляд.

– Конечно, я буду с ней драться. Буду драться так, как никогда.

Ланселот переводит взгляд с Морганы на меня, а потом поворачивается к Артуру.

– Мы подумали, что ты… ну, что у тебя будут с этим проблемы. Потому что… это ведь Гвен.

Артур поднимает забрало.

– С этим у меня проблем нет. В других обстоятельствах я бы никогда… но… либо она, либо вы. Либо она, либо люди, которые последовали за мной в эти пустоши. Либо она, либо Камелот. Весь Альбион. И она сделала свой выбор. Поэтому я сделаю все, что от меня требуется. И если до этого дойдет… я одолею ее.

– Ты убьешь ее, – поправляю я. – Потому что так оно и есть, Артур. Это не камелотская дуэль. Все дело не в поражении. Это сражение насмерть, и она не будет просить о пощаде. Она умрет. Или умрешь ты, и все мы вместе с тобой.

Он дергается, но кивает.

– Я убью ее, – повторяет он, и, несмотря на все это, в его голосе звучит уверенность.

Моргана ловит мой взгляд: ее глаза тоже полны уверенности. Мы надеемся, что до этого не дойдет, но теории – это всего лишь теории. Мы не можем дать ему ложную надежду. Не сейчас, пока ничего не знаем наверняка.

Улыбаюсь и целую его в щеку, а потом опускаю забрало. Моргана обнимает его так крепко, что кажется, сломает ему кости даже через броню. Ланселот опускает руку ему на плечо, но жест этот тоже ужасно личный.

А потом Артур разворачивается и выступает в центр, чтобы сразиться с Гвен.

Поначалу кажется, что они совсем на разных уровнях: Артур в броне, в руках его меч и щит, а на Гвен лишь изорванная ночнушка, да и оружия у нее нет.

Я почти чувствую накрывшее рыцарей облегчение. Они думают, это будет легко. Что все закончится через пару секунд, и мы уже спасены, уже победили.

– Ударь первым, – бормочу я себе под нос. – Ударь сейчас.

Но я прошу от Артура слишком многого. Он просто стоит, расправив плечи, и ждет.

Моргана берет меня за руку и крепко ее сжимает. Я сжимаю ее пальцы в ответ. Мы готовимся.

Облака открывают луну, и нас заливает бледный серебряный свет. В глазах Гвиневры мелькает страх. На мгновение кажется, будто она хочет сбежать. Но мгновение проходит, и она припадает к земле, ее позвоночник проступает сквозь ночнушку. Он двигается – так, словно под ее кожей есть что-то живое. Что-то иное.

Воздух разрывает ее крик, утробный, бешеный. Потом я понимаю: она кричит не одна. Она изменяется не одна. Все лионессцы сбрасывают кожу в свете луны. Но только Гвен звучит так, словно ей страшно.

Я не думала, что Гвен вообще ведом страх, но сейчас вижу в ней лишь его. Не чудовище. Даже когда у нее отрастают острые, как ножи, когти. Даже когда она скалит зубы, и они превращаются в клыки. Но я вижу лишь испуганную девочку.

Девочку, боящуюся Артура.

«Я не хотела, чтобы вы узнали, – сказала она. – Не хотела, чтобы вы увидели меня такой».

Но Артур не отходит от нее, даже когда она начинает рычать. Он не поднимает оружие. Не готовится к атаке. Он просто смотрит на нее так же, как смотрел всегда. Словно она все еще просто Гвен.

И это его первая ошибка. Потому что она больше не просто Гвен.