Очарованная призраками

«Это была я. Но и не я. Я не… не знаю, как это объяснить. Но так оно и есть».

Я тоже не знала, но теперь чуть-чуть понимаю. Я вижу в глазах Гвен бурю: внутри своей головы она больше не одна, там есть существо, которое пытается перехватить контроль. И я замечаю момент, когда она позволяет этому случиться.

Она прыгает быстрее молнии и придавливает Артура к земле: лионессцы приветствуют это смесью воя и радости. Я думаю, что все уже закончилось, и сильнее сжимаю руку Морганы: мои ногти впиваются в ее кожу.

«Давай же», – умоляю я ее, но не чувствую движение. Не чую ароматов жасмина и свеженарезанных апельсинов.

Скашиваю на нее взгляд и понимаю, что она смотрит не на битву, а куда-то выше. На саму луну, полную и яркую. Ланселот обнимает нас сзади, словно это поможет нас защитить.

Но Артур обещал, что будет сражаться, а он всегда держит свое слово. Он сбрасывает Гвен щитом, успевает подняться, а потом она снова бросается на него. Но на этот раз он готов. В его руках сияет меч.

Я частенько наблюдала за дуэлями Гвен и Артура на Авалоне. Они практиковались вместе, чтобы отработать новые движения, и на это всегда было интересно посмотреть: их битвы больше походили на танец, они двигались синхронно, предсказывали действия друг друга.

Эта дуэль на них непохожа. Теперь в их танце нет равновесия и дружественности, а в движениях нет изящества. Есть только отчаяние, и голод, и ярость, и кровь. Так много крови, что я не знаю, где чья. Да и какая разница? Каждый раз, когда один из них наносит удар, каждый раз, когда кто-то получает ранение, я вздрагиваю, вскрикиваю, вцепляюсь в Моргану и Ланселота все сильнее, и они в меня – тоже. Каждый раз, когда Артур и Гвен чувствуют боль, я чувствую ее тоже.

– Моргана, пора, – прошу я. – Пожалуйста.

Она вздрагивает, а потом кивает.

– Приготовься. Ланселот, и держи нас.

– Что? – спрашивает он. – Что вы…

– Доверься мне, – отвечает Моргана.

Выбор сделан. Это не вопрос, не просьба. Это требование, на которое мы согласились давным-давно. Я киваю, и Моргана снова сжимает мою руку, но сейчас она пытается не только успокоить меня. В воздухе разливаются ароматы жасмина и апельсинов, и я чувствую, как меня выпивают. Моргана питается моей магией. Я еле стою на ногах – меня держит только Ланселот. А потом Моргана начинает пить и его тоже. Она вытягивает наши жизни, и небо над нами темнеет. Сначала мне что-то кажется… но потом я понимаю: это происходит на самом деле. Луна уменьшается. Вой жителей Лионесса наполняется болью, и Гвен содрогается, отворачивается от Артура и вскидывает вверх руки. Когти ее снова становятся ногтями, позвоночник выпрямляется, и она становится собой – тяжело дышащей, с выпученными глазами, но все же собой.

Артур подходит к ней – его взгляд тоже дикий. Меч поднят высоко, он готов ударить, готов закончить битву.

– Подожди! – кричит Моргана и отпускает наши с Ланселотом руки.

Рассудок мой не сразу позволяет сосредоточиться на ней, понять, что происходит. В вытянутых руках Морганы сияет серебром сфера размером с ее голову. На нее больно смотреть, но взгляд отвести невозможно. Это луна, которую стащили с неба.

Мне являлось это в видениях – Моргана с луной в руках. Тогда все это казалось мне абсурдом, чем-то абстрактным, показавшимся в полудреме. Я не думала, что такое возможно. Но это пришло ко мне как часть видения – видения о спасении и об ужасе. Которое мне было так нужно. И я угадала: Моргана была на это способна, просто не в одиночку. Без меня и Ланса, без нашей силы, без наших жизней у нее ничего бы не вышло.

У этого поступка будут последствия: я вижу это во взглядах людей Артура, которые следят за Морганой, в ее дрожащих руках, в том, что даже Ланселот выглядит потрясенным.

И Моргане это известно. Она не спросила меня о последствиях, и я промолчала, но она все поняла. И пусть она сделала этот выбор сама, моей вины это не умаляет. Я видела, кем станет Моргана. Видела, как она расстанется со своей человечностью, со всеми нами, и я сама толкнула ее на эту тропу.

– Без нее вы слабы, – голос Морганы разносится по всему двору. – И если я ее сломаю, вы больше никогда не обретете силу. Вы умрете слабаками.

– Мы все умрем, – отвечает ей Леодегранс.

В тусклом свете маленькой луны он выглядит стариком, каким и должен быть, а вовсе не чудовищем, которым всегда казался.

– Без луны умрут все: и Альбион, и Авалон. Ты этого не сделаешь, – продолжает он.

Моргана смеется, и смех этот кажется бе-зумным. Он так похож на тот, который слышала я в своих видениях будущего. Может, уже и не такого далекого.

– Думаешь, не сделаю? – Она сжимает луну крепче.

В ее руках луна кажется хрупкой, будто бы стеклянной. Способной расколоться от одного лишь прикосновения.

– Уверяю вас, Леодегранс, те, кто мне дороги, находятся здесь, и они все равно умрут. Я не похожа на своего брата – меня не волнуют остальные.

Я жду, что Леодегранс заявит, будто разглядел ее уловку. Но даже я, та, которая знает Моргану, не уверена, блефует ли она.