Очаровательная скромница

Она выжила, несмотря ни на что. Переживет и это.

Впрочем, она не могла бы с уверенностью утверждать, что ее сердце разбито, поскольку изо всех сил старалась оберегать его от маркиза. И все же не могла избавиться от чувства вопиющей несправедливости, неправильности жизни.

Феба без устали мерила шагами свою комнату с затуманенными болью глазами и звоном в ушах. Она знала, что, чем дальше от него уедет, тем легче ей будет… потом, когда-нибудь. Она решила жить одним днем и вычеркивать их из жизни, как заключенный делает метки о каждом прожитом дне на стене камеры.

Она позволила себе нанять экипаж и доехала до Суссекса со всеми удобствами – как-никак выиграла несколько фунтов. Войдя в свою комнату в академии, она села за письменный стол и застыла. Харибда, устроившийся рядом на столе, смотрел на хозяйку, не мигая, словно горгулья. И Феба наконец написала ответ на письмо, которое получила в тот день, когда впервые увидела Джулиана.

«Дорогой мистер Лангдон!

Я буду очень рада присоединиться к вашей группе миссионеров в качестве учителя и с благодарностью принимаю ваше предложение. Насколько я поняла, мы отправляемся через две недели. До этого времени вы всегда можете меня найти в академии мисс Эндикотт».

Ну вот. Дело сделано. Этой короткой запиской заканчивается один эпизод ее жизни и начинается другой.

Харибда лег и прикрыл мордочку лапой.

Распрощавшись с мистером Коулом, Джулиан решил прокатиться верхом и еще раз взглянуть на землю, которая никогда не будет принадлежать ему. Он думал, что испытает более сильные чувства. В действительности он окинул участок хмурым взглядом и почти сразу повернул коня. Земля как земля. Ничем не отличается от любой другой.

Потом он остановил коня, чтобы взглянуть на академию мисс Эндикотт, расположившуюся на холме. Через несколько долгих минут он пришпорил коня и погнал его галопом в Пеннироял-Грин. Влажный осенний воздух холодил кожу, и Джулиан радовался этому. Сквозь неплотные облака проглядывал серебристый полумесяц. Еще не совсем стемнело, небо было глубокого сине-фиолетового цвета.

Маркиз безжалостно гнал коня – что было совершенно на него не похоже, – пока оба не выдохлись.

Ночь еще не наступила, но Пеннироял-Грин к ней уже приготовился. Витрины магазинов были закрыты ставнями, на крюках висели фонари.

Джулиан остановился на возвышенности и посмотрел вниз. Светло было только в пабе. Свет призывно лился из всех окон, через которые были видны снующие взад-вперед люди. Маркиз подумал, что Феба, вероятно, живя здесь, посещала это заведение. В этот момент он ощутил удар. Его отбросило в сторону, поводья выпали из внезапно ослабевших рук. Он потянулся за ними, но тело почему-то отказалось повиноваться. Потеряв равновесие, он тяжело вывалился из седла.

Боль. Она была такой сильной, что мутился рассудок. Прикрыв голову рукой, в надежде защититься от копыт коня, испуганно переступающего ногами рядом с ним, Джулиан понял: меня подстрелили.

Он не знал, куда попала пуля. Боль была везде. Она поглотила его целиком и, казалось, усиливалась с каждым ударом сердца. Он не мог вспомнить, слышал ли звук выстрела. Возможно, слышал. Время странно исказилось, изменило свой бег.

Какое-то время – минуту или вечность – он лежал на спине на пустой городской площади, стараясь дышать. И слушая сверчков. Как и в ту ночь, когда вальсировал с Фебой.

Воспоминание оказалось на удивление бодрящим. Джулиан застонал, но услышал этот звук как бы со стороны, словно он исходил от кого-то другого. Или это ветер завывал в кронах деревьев? Джулиан почувствовал, что его рубашка пропиталась горячей влагой. А на площади не было ни души. Кто бы ни пытался его убить, он может быть уверен, что хорошо выполнил свою работу.

«Я так и умру здесь один».

Мысль тоже оказалась бодрящей. Джулиан с трудом перекатился на бок, поднялся на четвереньки, потом на колени и в конце концов встал, но только для того, чтобы снова упасть на одно колено. Так, шатаясь, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, спустя вечность он подошел к двери в «Свинью и свисток» и распахнул ее.

Глава 30

Феба услышала шаги. Шли двое. Одна из них – горничная Мэри Фрэнсис, вторым был явно мужчина. Открылась дверь в ее комнату, и горничная постучала по косяку. Она говорила быстро, встревоженно и немного раздраженно.

– Мисс Вейл, к вам посетитель. Он сказал, что дело очень срочное, и не стал ждать внизу.

Феба так резко вскочила, что опрокинула стул, и потрясенно замерла, увидев, кто к ней пришел. Джонатан Редмонд.

– Спасибо, Мэри Фрэнсис, – спокойно сказала она. – Можешь идти.

Джонатан не снял перчаток и даже шляпы. Он заговорил прямо с порога, быстро и четко выговаривая слова.