Очаровательная скромница

Ее ногти глубоко вонзились в кожу его рук, но ни он, ни она этого не заметили. Феба почувствовала, что в ней что-то происходит, поднимается какая-то волна, которая вот-вот ее захлестнет. Она прижалась к нему сильнее, ощущая, что разрядка близка.

– Я… Джуль…

Она выкрикнула его имя и забилась в судорогах страсти. Джулиан на мгновение замер, его крупное тело сотрясалось от безумного наслаждения, и он излил в нее свое семя.

Они лежали рядом молча. На разгоряченных телах постепенно высыхал пот. Огонь в камине шипел, постепенно угасая. Харибда в кресле тихо спал.

Но руки Джулиана оставались в движении. Он гладил нежное женское тело, исследовал его, дарил покой. А когда она снова задрожала под его руками, его прикосновения стали возбуждающими. Феба и думать не могла, что можно испытывать столь сильное чувственное наслаждение от одного только касания мужских рук.

Джулиан накрыл руками ее груди и ткнулся носом в плечо. Феба сразу же повернулась в его объятиях и потянулась к его губам. Она открылась для него, желая отдать всю себя, а взамен получить его. Поцелуи казались ей путешествием во времени, не имевшим ни начала, ни конца. В его объятиях время не имело значения, как и весь остальной мир. Главное – он был рядом.

Джулиан перевернул ее на живот, сам устроился сверху, раздвинул ей ноги и его член начал медленно погружаться в нее – нарочито медленно, так чтобы она чувствовала его каждой клеточкой. Феба застонала от наслаждения. Он двигался в ее теле, и неосознанное желание постепенно превратилось в острую необходимость, в потребность, без которой невозможно было существовать. Пика страсти они достигли вместе.

Они уснули, крепко обнимая друг друга, и спали как убитые.

Не только синьора Ликари храпит, подумала Феба, улыбаясь. По крайней мере Джуль храпел негромко. Он спал на спине, положив руку на грудь, словно защищал свое сердце. Он выглядел измученным, счастливым и очень юным.

Феба приподнялась на локте и несколько мгновений пожирала глазами спящего мужчину. Видеть его спящим, а значит, уязвимым и доверчивым – настоящий дар небес.

В комнате было прохладно – огонь в камине уже давно погас. За окном занимался серый рассвет.

Феба встала и по мягкому ковру направилась к своему проснувшемуся другу. Чмокнув Харибду в нос, она вернулась обратно, подобрав по пути перчатки и туфли. Потом открыла сундук, достала альбом для рисунков и аккуратно положила его на край кровати. Вслед за этим она взяла первое попавшееся платье – это оказалось изношенное и довольно-таки мятое платье для прогулок, надела его и наклонилась, чтобы поднять с ковра накидку.

Именно в этот миг ее схватила за ногу сильная рука. Феба взвизгнула от неожиданности и попыталась вырваться. С тем же успехом можно было пытаться освободиться от кандалов.

– Ты уходишь? – удивленно спросил Джулиан.

– Да, – мягко ответила она. – Отпусти меня, пожалуйста.

Джуль колебался, и Фебе на мгновение показалось, что он ее не отпустит. Но он разжал руку, лег поудобнее и сложил руки под головой.

Молчание стало напряженным.

– Почему? – наконец спросил он.

– В наших отношениях изменилось только одно: мы занимались любовью. Все остальное осталось прежним. Ты хочешь одного, я – другого. Прошлая ночь была волшебной. Теперь я уезжаю. Все очень просто.

– Феба…

– Прошу тебя, не надо меня останавливать. У меня нет больше сил. Я не хочу спорить и не хочу, чтобы ты меня уговорил остаться. Мы провели чудесную ночь. Давай поставим на этом точку.

Он услышал в ее голосе тщательно скрываемую панику.

Джулиан мог бы сказать многое, и был бы прав. Он знал, что Феба пытается убежать от него и от страха однажды его потерять. Она бежит от сложности и неясности всего, что думает и чувствует. Джулиан всегда старался искоренить неопределенность из своей жизни, устроить ее как считал нужным. Не имея возможности исключить неопределенность, Феба хотела от нее убежать.

– Я… – начал он и замолчал. Сказать можно было все, что угодно: «… все испортил», «… потерял голову, как только увидел тебя», «… никогда не заслуживал тебя» и тому подобные банальности.

Вместо этого он выпалил:

– Я люблю тебя. – Уж этого он точно не планировал говорить.

Феба замерла. Она поцеловала кончики своих пальцев и приложила их к его губам, чтобы не дать ему говорить.

– Спасибо, – сказала она. – Не надо меня провожать.

Глава 29

Она ушла. В это невозможно поверить. Джулиан закрыл лицо руками и какое-то время не шевелился, как раненный в бою солдат, который пытается по ощущениям определить, насколько серьезна рана и является ли она смертельной.

Он мог бы винить отца за то, что тот постоянно старался подстроить жизнь под собственные нужды. Он мог бы винить жизнь за то, что от него все время требовалось исполнение того или иного долга. Он мог бы винить общество за сочиняемые о нем мифы.

Джулиан убрал руки с лица и коснулся того места на кровати, где еще недавно лежала Феба. Его рука наткнулась на альбом. Он взял его и уже спустя мгновение рассматривал свои изображения, сделанные ею. Казалось, он видит себя ее глазами. Гневным, страстным, испачканным травой.