Очаровательная скромница

– Я так много говорю, – неуверенно пробормотала хозяйка дома, но спустя мгновение улыбнулась: – Добро пожаловать. Итак, девочки, вы готовы? Папа присоединится к нам позднее.

Уверенность Фебы оказалась изрядно поколебленной, когда она увидела наряды других девушек.

Красота их одежды пробила брешь в ее броне, и она почувствовала тоску – как в магазине Постлетуэйта, глядя на вожделенную шляпку. На Марии и Антуанетте были потрясающие шелковые платья разных оттенков розового. Великолепное бледно-желтое вечернее платье Лизбет выгодно подчеркивало блеск ее волос и глаз. На всех дамах были драгоценности, настоящие, насколько могла судить Феба. Близнецы носили рубины, а Лизбет – сапфиры. Прически всей троицы были модными и замысловатыми, а в волосах Лизбет к тому же сверкала диадема.

– Мне бы никогда не пришло в голову украсить прическу орхидеей, Феба. Ты выглядишь, как картинка.

Это сказала леди Мария, и комплимент казался искренним, так же как и улыбки обеих двойняшек. Лизбет, судя по всему, улыбалась потому, что было бы неправильно в данной ситуации не улыбаться. По крайней мере, она не смотрела на нее с жалостью. В ее глазах мелькнула нечто странное, но потом исчезло.

«Должно быть, я действительно выгляжу неплохо, – подумала Феба. – По крайней мере, неплохо для меня».

– Моя комната пробудила во мне вдохновение, – тихо сказала она сестрам.

– Комната пробудила в ней вдохновение, – повторила леди Мария и переглянулась с сестрой.

И все отправились на бал.

Глава 21

В экипаже девушки все время хихикали без причины. То и дело раздавались взрывы веселого смеха, словно ночной воздух был шампанским и пьянил с каждым новым вдохом. Леди Силверторн даже один раз прикрикнула на них.

– Вы не должны так много смеяться! – воскликнула она. – От этого могут лопнуть корсеты и тогда пострадают платья.

Ее замечание вызвало новый всплеск веселья.

Бал у Килмартинов обещал стать выдающимся событием. Экипажи уже заполнили площадь, и вновь прибывшие не могли подъехать к дому. Гости были вынуждены оставшийся путь до дома преодолевать пешком, и по площади текла полноводная река из цветного шелка и атласа. Когда Феба подошла к дому, леди Мария крепко схватила ее за руку. Глаза девушки горели восторгом предвкушения, словно это был ее первый бал. Никто не смотрел на Фебу, как на непрошеного гостя, врага, прорвавшего классовые границы. Улыбки были приятными, едва заметно скучающими. Все гости знали друг друга, регулярно виделись на вечеринках и балах и собирались вместе снова и снова.

Неужели от этого можно устать?

Толпа внесла ее в зал, словно Феба была одной из них.

В первое время девушки держались вместе – маленькое благоухающее и сияющее облако. Как выяснилось, сестры Силверторн принадлежали к королевскому слою высшего общества. Феба краем глаза видела, что идет сквозь строй улыбок, реверансов и протянутых рук, а также открытых вееров, прикрывавших рты досужих сплетниц.

«Возможно, они сейчас говорят обо мне, – подумала Феба. – Я для них новый человек».

Постлетуэйт, наверное, сохранит для нее газеты со светскими сплетнями, и она впервые в жизни сможет сказать: «Можете оставить их себе, мой дорогой Постлетуэйт. Я была там. И на четвертой странице третий абзац посвящен исключительно мне».

– Мы не можем поприветствовать каждого, – объяснила Мария, ведя Фебу сквозь толпу. Антуанетта в это время приветливо кивала знакомым. – Не получится.

Феба не могла отвести глаз от Лизбет, которая превратилась в блестящую светскую даму – воплощение манер. В этом обществе можно было вести себя только легкомысленно и беседовать о погоде. Или сплетничать. А если ты красива, желательно вообще не показывать, что ты – личность. Надо только улыбаться.

Силверторны провели ее по залу, иногда останавливаясь у маленьких групп молодежи, «оделяя» их «пыльцой» своей популярности, жадно впитывая нектар сплетен и внимания.

Цветок в волосах Фебы провозгласили оригинальным, и не единожды.

Наконец они встретили лорда Уотерберна и Данди, раскрасневшихся от жары, спиртного, а возможно и того и другого. Они приветствовали девушек с явно избыточной радостью.

– Вы должны, – сказал сэр Эндрю, – обязаны – молю вас – подарить мне один вальс, мисс Вейл. Каюсь, я больше ни о чем не могу думать.

Феба постучала пальчиком по подбородку, изображая задумчивость.

– Как вы думаете, леди, что я должна ответить?

– Я умоляю вас, мисс Вейл! – Мужчина рухнул на одно колено и схватил ее за руку. Всем своим видом выражая мольбу.

О господи.

– И я, мисс Вейл, я покорен вашей прелестью. Вы единственная, и ни на кого не похожи. Мечтаю о вальсе с вами. Позвольте сделать комплимент вашей ленте.

Они вели себя так глупо, что невозможно было не засмеяться. Надо признать, что Уотерберн здорово изменился, превратившись из скучающего, холодного и крайне неприятного аристократа, каким был вначале, во вполне приятного в общении молодого человека. Вероятно, она поспешила с выводами относительно его, так же как и насчет маркиза.