Очаровательный повеса

– Какая красота! Они словно жидкое золото. – Аса запустил пальцы в шелковистую массу и принялся осторожно перебирать пряди, потом поднес к лицу и глубоко вдохнул. – И пахнут цветами.

– Ландышами.

Эва чувствовала себя сказочной принцессой, даже в своем невзрачном, но практичном сером платье. Украшением вместо короны были волосы.

– Ландыши, – повторил Аса медленно. – Теперь этот аромат будет со мной всегда, как напоминание о тебе, Эва Динвуди.

Эва ожидала увидеть улыбку на его лице, но он был совершенно серьезен, что не могло не удивить. Неужели этот страстный необузданный любимец и гроза женщин в душе поэт-романтик, а грубость и сквернословие всего лишь маска? И потом, что это с ним: неужели нервничает?

Открытие ее поразило, но Аса не дал ей времени все проанализировать: обхватил ее лицо ладонями и стал целовать. Его губы, словно шелковые лепестки, скользнули по лбу, щеке, подбородку…

– Ты позволишь мне раздеть тебя, Эва? – Его слова, произнесенные прямо в губы, сами по себе были поцелуем.

Не в силах сказать ни слова, она лишь кивнула.

Аса выпрямился, окинул ее внимательным взглядом, и взялся за кружевную шаль, прикрывавшую декольте.

– Можно?

– Да, – выдавила она наконец.

Аса потянул за уголок, вытащил концы шали из-под кружев, которыми был обшит корсаж, и, опустив глаза, впился взглядом в обнажившуюся шею и верхнюю часть груди.

– Твоя кожа похожа на белый бархат. – Он коснулся кружев. – Я хочу увидеть больше. Можно?

– Да… – проглотив застрявший в горле комок, пискнула Эва.

Он что, будет спрашивать разрешения, прежде чем снять какой-то предмет ее туалета? Их ведь у нее немало… Может, сказать ему, чтобы снимал не спрашивая? Впрочем, нет: лучше оставить все как есть: ведь ей это нравилось.

Эва, опустив глаза, беспомощно наблюдала, как его ловкие загорелые пальцы расшнуровывают корсаж. Потом, покончив со шнуровкой, он взялся за края, но, прежде чем развести их в стороны, заглянул ей в глаза и спросил:

– Можно?

– Да…

– Тогда подними руки. Сделай это для меня.

Аса стянул с нее тугие рукава и положил корсаж на стул. Эва осталась в корсете, юбках, сорочке, чулках и туфлях, а он взялся за завязки на ее юбках.

– Можно?

Она лишь кивнула, и пока он возился с завязками, пыталась выровнять дыхание.

Но вот юбки наконец соскользнули на пол, и Эва выжидающе взглянула на него. Аса позволил себе слабую улыбку и, тронув кружева корсета, спросил:

– Можно?

Услышав очередное «да», он принялся расшнуровывать корсет, а она опять наблюдала. Его зеленые глаза были совершенно серьезны. Эва заметила лучики морщинок в уголках этих глаз и губ. Неожиданно он поднял глаза, их взгляды встретились, и уголки его губ чуть приподнялись.

Эва была рада, безумно рада, что он пришел сюда, пришел к ней: ведь никто никогда не интересовался ею, не ухаживал за ней, да еще так трепетно, хотя и настойчиво. Как же это здорово, когда ты кому-то нужна!

Без корсета сразу стало свободнее, легче дышать.

Ее батистовая сорочка, очень тонкая, почти прозрачная, ничего не скрывала, и Эва не смела взглянуть вниз, зато не сводила глаз с Асы. Ее вдруг стала бить дрожь: так открыта перед мужчиной она была лишь однажды…

Она решительно выбросила эту мысль из головы, но дрожь сдержать не могла.

Аса вгляделся в ее лицо, потом, мгновение поколебавшись, опустился перед ней на колени и тронул туфельку.

– Можно?

Эва кивнула, потому что хотела этого, ей это было необходимо. Она не позволит прошлому влиять на ее будущее.

Аса снял одну туфельку, потом вторую, но Эву так била дрожь, что он забеспокоился, лоб перерезала глубокая морщинка.

– Мы можем на этом остановиться. Если ты не хочешь, то ничего не будет.

– Нет! – воскликнула Эва. – Только не это! Пусть все произойдет.

Аса кивнул, и рука его, скользнув по ее лодыжке, остановилась на икре.

– Можно?

– Да.

Он поднял руку, так что она оказалась под сорочкой, и дернул за кончик подвязки.

Эва почувствовала, как его пальцы, такие теплые и успокаивающие, пытались справиться с чулком, и закрыла глаза, целиком отдавшись ощущениям.

Со вторым чулком дело пошло быстрее, и, открыв глаза, Эва обнаружила, что он стоит перед ней. В ожидании его очередного «можно?» она улыбнулась и поспешила сказать:

– Да, конечно же да!

Аса не сводил с нее глаз, словно хотел подбодрить, взял сорочку за подол и стянул через голову. И Эва осталась обнаженной. Совершенно. Руки сразу же взметнулись к груди, взгляд на мгновение стал диким. Аса улыбнулся и накрыл ее руки своими ладонями.

– Можно?

Она открыла было рот, но не смогла выдавить ни звука и, отчаявшись, лишь кивнула.

Аса сплел ее пальцы со своими и развел их руки в стороны. Теперь она была вся перед ним: слишком высокая, слишком худая, даже костлявая, со слишком маленькой грудью…

Он наклонился и коснулся губами ее соска, отчего он напрягся, потом поцеловал другой сосок, и Эва забыла, что надо дышать, только смотрела на мужчину, ошеломленная и потрясенная, а когда он лизнул сосок, ее в одночасье покинули все мысли. Это было совсем не то, чего она ожидала: странно, необычно и… восхитительно.