Очаровательный повеса

Странно, но никакой паники не было. Она осторожно убрала его руку и приподнялась на локте, чтобы без помех полюбоваться мужчиной, спавшим в ее постели.

Аса Мейкпис лежал на спине, раскинув руки и ноги и, таким образом, занимая почти всю кровать. Солнечный луч позолотил рыжеватые пряди, темная щетина покрывала щеки и подбородок, из чуть приоткрытого рта вырывался легкий храп.

Эва улыбнулась и потянулась за альбомом и карандашами, что всегда лежали на столике возле кровати, потом, обложившись подушками, уселась поудобнее и начала рисовать: крупный нос, закрытые глаза, красиво очерченный чувственный рот. Как вышло, что этот мужчина, который поначалу безумно ее раздражал и даже пугал, вдруг оказался таким: любит музыку, не боится разбойников, спасает бродячих собак, – оставаясь при этом упрямым циником, вспыльчивым, порой злым, но в то же время мужчиной, который избавил ее от страха.

Никто и никогда к ней так не относился.

Неожиданно ей в голову пришла мысль, от которой рука задрожала и пришлось отложить и альбом, и карандаши. Аса ведь ничего ей не обещал: с самого начала сказал, что все его время посвящено парку развлечений и ему не до семьи. А значит, что бы между ними не произошло, все это временно, и, следовательно, крайне неразумно строить какие-то планы.

Эва прикусила губу. Все так, но все же…

Она опять взяла альбом, и некоторое время в ее спальне был слышен только скрежет карандаша по бумаге под аккомпанемент храпа мистера Мейкписа.

Дверь ее спальни неожиданно открылась, и Руфь уронила на пол ведро для золы. Эва залилась краской, заметив, какими глазами горничная смотрит на нее и мужчину в ее постели.

Аса открыл глаза, поморщился и хотел было опять закрыть их, но Эва кашлянула и выдавила:

– Доброе утро…

Он опять открыл глаза и прищурился.

– Мне показалось, я слышал ружейный выстрел.

– Нет, – успокоила его Эва, – это Руфь, моя горничная, уронила ведро.

– Д-доброе утро, сэр, – заикаясь, пробормотала та. – Не хотите ли чаю?

– Еще как хочу! – воскликнул Аса, сел и ожесточенно потер ладонями лицо.

Эва кивнула:

– Оставь пока камин и принеси чай.

– Да, мэм. – Руфь сделала реверанс и бросилась вон из комнаты, позабыв про ведро для золы.

Эва выскользнула из постели, нашла свою сорочку, надела и только после этого направилась за халатом.

Аса наблюдал за ней с недовольной гримасой, потом спросил:

– Ты не думала расстаться со слугами?

– А кто бы тогда принес тебе завтрак? – усмехнулась Эва.

– Да, – признал Аса и потянулся, дотянувшись сжатыми кулаками до полога кровати, – это, конечно, аргумент.

Эва кашлянула.

– В моей гардеробной есть ванна и все необходимое.

Аса кивнул и направился в указанном направлении, на ходу застегивая бриджи.

Не прошло и пятнадцати минут, как Аса и Эва уже сидели за завтраком. Она налила ему чаю, добавив по его просьбе молока и сахара.

– Ты пойдешь сегодня в парк?

– Да. – Он отхлебнул глоток. – И сегодня, и завтра, и каждый день до открытия.

Она кивнула: можно было и не спрашивать.

– Тогда пойдем вместе.

– О нет. – Он потряс вилкой у нее перед носом. – Ты, похоже, забыла, какой сегодня день.

У нее упало сердце, и она виновато проговорила:

– Не понимаю, о чем ты.

Аса усмехнулся. Она никогда не умела врать.

– Дамский благотворительный комитет собирается именно сегодня, если я не ошибаюсь.

Эва поморщилась.

– Не думаю, что мне обязательно идти.

Он демонстративно выгнул бровь, а Эва долго вертела чашку в руках, рассматривая свое опаловое колечко, которое переливалось на солнце.

– Понимаешь, я там никому не нужна. Леди Кэр… – начала Эва, но передумала говорить, что Вэл шантажировал аристократку, чтобы заставить пригласить на встречу его сестру. Она не знала, как и чем, но была уверена, что леди Кэр едва ли будет рада ее возвращению.

К счастью, Аса ничего не заметил: в этот момент все его внимание занимал копченый окорок.

– Я не хотел идти на крещение Рейчел, но ты меня заставила. – Он положил в рот большой кусок окорока и, прожевав, добавил: – Так будет по-честному.

– Но парк…

– Ты можешь прийти позже.

– И голубка…

– Голубка может один день провести дома.

Эва надула губки, и Аса заявил, закатив глаза:

– Ладно. Я сам принесу ее в театр, пока ты будешь на заседании. А ты присоединишься к нам позже.

Эва вздохнула.

– Хорошо, я пойду.

– Ну вот и славно! – воскликнул Аса, а она мрачно уставилась в свою чашку. – Эва?..

Она подняла глаза.

– Твой кошмар прошлой ночью… – осторожно начал Аса. – Это из-за Хэмпстона?

Она вздрогнула, но постаралась взять себя в руки.

– Я не знаю. Он заставляет меня нервничать, и потом, эта татуировка…

Аса подождал, не скажет ли она еще что-то, но она молчала, и он накрыл ладонью ее руку.

– Хочу, чтобы ты знала: я отказал Хэмпстону. Мы всего лишь прогулялись по саду. Я хотел разузнать о нем побольше, но увы… Понял лишь одно: он помпезный осел.

Эва благодарно улыбнулась: ведь он поступил так ради нее.