Очаровательный повеса

Бриджит Крамб быстро шла по узкой улочке Сен-Жиля, поглубже натянув на голову капюшон. Дома вокруг нее, казалось, склонялись к улице, почти закрывая солнце, и было прохладно. В Сен-Жиле всегда было холоднее, чем в других городских районах, и ей пришлось плотнее завернуться в накидку.

Посреди улицы проходила открытая сточная канава с явно нездоровым вонючим содержимым. Бриджит обошла ребенка, одетого в какой-то балахон, который сидел на корточках у канавы и во что-то тыкал палкой. У стены сидел безногий нищий в ярко-красном драном кителе – видно, бывший солдат – и протягивал прохожим грязную ладонь за милостыней.

Бриджит замедлила шаг, выудила из кармана накидки монету и, бросив ему в ладонь, продолжила путь, не оглянувшись. Респектабельной даме не пристало ходить по Сен-Жилю одной, даже в разгар дня.

Завернув за угол, на Мейден-Лейн, она наконец увидела место, куда так спешила: новое кирпичное здание сиротского приюта, которое стояло в центре как маяк надежды в безрадостном окружении.

Бриджит поднялась по ступенькам и постучала в дверь.

Меньше чем через минуту ей открыл среднего возраста дворецкий с весьма выдающимся животом.

– Доброе утро, миссис Крамб.

– Мистер Баттерман, здравствуйте.

Женщина сняла накидку. В этот момент из-за угла выскочила маленькая беленькая собачка и, громко тявкая, бросилась к гостье.

– Додо. – Бриджит наклонилась, дала собачке обнюхать свои пальцы и погладила ее.

– Соблаговолите проследовать за мной, мэм, – предложил дворецкий и повел ее внутрь дома.

Бриджит всегда была благодарна Баттерману за его подчеркнутую любезность. Она, по сути, тоже прислуга, а потому он не был обязан относиться к ней как к гостье, но тем не менее относился. Спокойная любезность делала его куда большим джентльменом, чем многие аристократы, которых она знала.

– Большинство дам уже прибыли, – сообщил мистер Баттерман, открывая перед ней дверь в гостиную на первом этаже.

Внутри было очень уютно. В маленьком очаге горел огонь. Несколько дам сидели за столом и пили чай. Три маленькие девочки, воспитанницы приюта, разносили намазанный маслом хлеб.

– А вот и вы, миссис Крамб, – бодро встретила ее дама со светло-каштановыми вьющимися волосами и переложила спящего ребенка с одного плеча на другое. – Рада видеть вас снова. Хотя, признаюсь честно, в моем доме никогда не будет такого порядка, какой был при вас.

– Миледи. – Бриджит присела в реверансе перед леди Маргарет Сент-Джон, у которой служила домоправительницей до того, как получила место в доме герцога Монтгомери.

– Пожалуйста, садитесь, миссис Крамб, – проговорила низким контральто мисс Ипполита Ройл, молодая женщина с оливковой кожей и прекрасными темными глазами, сидевшая рядом с миссис Изабел Мейкпис, одетой в стильное черно-розовое платье. – Нам всем не терпится услышать, что вы узнали.

– Боюсь… – начала Бриджит.

– Я не понимаю. – Дама, сидевшая в дальнем углу комнаты, встала, и экономка была неприятно удивлена, узнав мисс Эву Динвуди.

«Ах как неловко…»

Как правило, у Бриджит не было проблем с выдержкой: это качество очень хорошей прислуги, – но сейчас на ее бесстрастном лице все же мелькнуло удивление.

– Все в порядке, – проговорила леди Феба: эта слепая дама очень быстро улавливала настроение в комнате. Рядом с ней сидела старшая сестра, леди Геро Ридинг, высокая и худощавая, в отличие от низенькой и пухленькой леди Фебы, с роскошной гривой рыжих волос. – Вы же помните, я говорила, что не надо судить друг друга по действиям родственников?

Эва никак не могла решить, что лучше: немедленно уйти или присоединиться к дамам.

– Да, конечно, но все-таки я не понимаю, что здесь делает экономка моего брата.

Тут заговорила леди Кэр, до сих пор молчавшая:

– Пожалуйста, присядьте, мисс Динвуди, и мы вам все объясним.

Дама, разменявшая уже шестой десяток, с аккуратно уложенными белоснежными волосами, взглянула на Бриджит и слегка кивнула. Та выпрямилась и, немного помедлив, повернулась к мисс Динвуди.

– Я поступила на службу к вашему брату с определенной целью: отыскать компрометирующие письма и другие материалы, которые он использует для шантажа.

– О боже! – Эва прикрыла рот рукой и, словно лишившись сил, рухнула на диванчик и взглянула на леди Кэр. – Речь идет о ваших письмах?

Дама кивнула, и Эва продолжила:

– Уверяю вас: я не имею ничего общего с планами Вэла. Неоднократно я взывала к разуму и пыталась отговорить от возмутительных действий. – Она бросила виноватый взгляд на леди Фебу. – Но увы: это невозможно. Мой брат никого не слушает.

Бриджит напряглась: мисс Динвуди была явно огорчена. Что может быть ужаснее, чем чувствовать себя виноватой за действия брата, не ведающего, что такое стыд.

– Мы вас ни в чем не обвиняем. – Леди Маргарет пересела поближе к Эве. – Вы даже представить не можете, что творили мои собственные братья! И слава богу, здесь собрались здравомыслящие дамы, которые действия братьев или других родственников не вменяют друг другу в вину.

Эва обвела взглядом собравшихся дам.

– Спасибо всем вам.